В Кемеровской области в каждой колонии есть батюшка. В тюремных храмах на службы приходят сотни людей. Многие из них хотят измениться через веру, заслужить прощение. Некоторые крестятся именно здесь.
Отец Глеб Курлюта служит уже 10 лет в ИК-40. В её православную общину входит почти 200 человек. Перед Крещением священник рассказал «Газете Кемерова», чем исправительная колония похожа на монастырь, может ли вера изменить жизнь человека и почему осуждённые порой любят Бога больше, чем люди с воли.
Когда лучше не знать
Как я выбрал тюремное служение? Да у нас особо не выбирают. Куда назначили — туда и пошёл. На всё Божий промысел. Колония никогда мне не казалась другим миром. Здесь находятся такие же люди, как мы с вами.
Я не знаю ни статей, ни причин, почему мои прихожане оказались в колонии. Это облегчает задачу, которая стоит перед батюшкой — помогать духовно. Исповедовать, причащать, поддерживать. А если много знаешь, то знание это умножает скорбь.
Всегда пытаешься как-то оправдать их, увидеть добрую сторону. У меня прадедушка в Минске служил, в кафедральном соборе. Так он всегда говорил: надо в каждом найти что-то хорошее, и с этим работать. У нас сегодня общество привыкло видеть плохое. Человек совершил грех. И всё, мы на этом грехе зациклились, штамп прилепили — вор, разбойник… А ведь каждый из нас совершает против Бога ежедневно сотни грехов.
Да и в молодости мне приходилось общаться с теми, кто только освободился. Я ведь всю жизнь при храме, вырос в семье священника. И я помню, что в рай первым вошёл разбойник, через покаяние. Поэтому сложностей в тюремном служении у меня не было.
От темницы до монастыря
Колонию можно сравнить с монастырём. Множество людей живёт вместе, все одного пола и от мира удалены. У каждого есть крыша над головой, пища, работа и время на молитву. Здесь важно себя найти и освободившееся время использовать разумно. Порой люди попадают в колонию и озлобляются, становятся жестокими и грубыми. А есть те, кто в этих же обстоятельствах приходит к Богу. И свою жизнь здесь обустраивает как монастырскую. Работает над собой, растёт духовно.
Но нельзя гарантировать, что верующий человек не попадёт в колонию снова. Вера от ошибок не убережёт. У нас были старосты в храме при ИК-40, которые сейчас на более строгих режимах находятся (нынешний староста побывал в нескольких монастырях до колонии. Из-за проблем с алкоголем совершил преступление, хотя работал в церкви на свободе. — Примеч. ред.).
После заключения люди возвращаются в мир, где совсем другие условия. Надо постоянно думать, как выжить — что есть, где жить, во что одеться. На работу устроиться тяжело. Тут же объявляются старые друзья, и это как снежный ком… К сожалению, человек не всегда выдерживает то, что на него сваливается на воле, и снова совершает ошибку.
Как крестят в колонии
К крещению в колонии готовятся полгода, а то и больше. Не как на свободе — прошёл две беседы и всё. У современного человека слишком мало времени. Он не успевает всё изучить. Мы идём навстречу в надежде, что они сами заинтересуются православием. Но только 0,01% людей, покрестившись, начинает изучать всё самостоятельно. Обычно как — покрестились и забыли, галочку поставили.
У осуждённых есть время. Это самое главное, чего на свободе не хватает. А ещё — есть книги и церковная община. Сейчас в ней порядка 200 человек, и она очень крепкая и живая. Люди друг другу помогают, делятся опытом. Это общество интересующихся и знающих.
Общины нужны и на воле. В наших храмах верующие живут разрозненно. У каждого своя работа, семья… Мы в приходе в посёлке Металлоплощадка множество раз пытались после службы остаться на чай с прихожанами. Посидеть, поговорить. Но проходит пять-шесть встреч — и всё разваливается. Служба закончилась — все по делам разбежались.
Сильнее верят те, кто грешил
В колонии все совершили тяжёлые поступки. Но грехи быстрее приводят к Богу, если человек по-настоящему раскаивается. Кому Господь много прощает, тот его больше и любит.
Иногда человек каждый день осуждает, обманывает, а потом себя оправдывает: все так делают. Ему комфортно живётся, всё у него хорошо. Бывает, придёт на исповедь: «Батюшка, у меня грехов нет». Вот это самое страшное. Я отвечаю в таких случаях: «Чего тогда пришёл? Тебе надо вместо иконостаса встать…» Поговоришь с ним, и слышишь уже другое: «Ох, а я даже не знал, что это грех».
Единственный грех Бог не может простить — самоубийство. После него уже нельзя покаяться. За все остальные грехи человек может вымолить прощение. И свою жизнь не здесь, но на том свете, облегчить как-то, исправить.
Как покаяться? Делом. У нас религиозная жизнь свелась к тому, что мы свечки ставим. Это не так. Надо и больницы посещать, и темницы, и собой в чём-то жертвовать, своим временем. Двери открыты — можно стать волонтёром. Мы ведём в приходах работу, чтобы не одни сестры милосердия в хосписы и стационары ходили, но и другие люди принимали в этом участие.
Зачем нужны посты и службы
Говорят, что Бог там, где живётся труднее всего. Например, в колонии, в хосписе, в онкологии... Но я так не думаю — он повсюду, где его ищут. А в местах заключения его ищут многие.
Человека можно привести к вере. Но для этого нужны дела. Как ребёнок учится писать? Сначала он выводит крючки, хотя готов уже составлять целые слова. Также и в духовной жизни. У нас есть посты, богослужения, правила церковные. Чтобы к богу придти, нужно их соблюдать.
Механически, заставляя себя, но ежедневно. Ходить на службу в воскресенье, отказываться от мяса и молока в пост. И потом вы получите плоды — лет через пять или десять. Станет ясно, зачем всё это. Но здесь принуждать нельзя — всё зависит от желания человека. В колонии также: в храм приходят те, кто этого хочет.
Кто поможет на свободе
В ИК-40 собраны люди со всей страны. Многие приехали из Москвы — там колоний нет. Поэтому мне трудно отследить судьбу моих прихожан. Они уезжают, мы больше не видимся, если они этого не захотят сами. Были случаи, когда ребята после освобождения приходили в мой приход в посёлке Металлоплощадка. Им некуда было идти. Поэтому месяц после освобождения они жили при храме, помогали в его делах.
У нас в православной церкви так построена реабилитация — нет какого-то единого центра, но есть храмы. После освобождения человек едет к себе на родину. И наша задача, чтобы там он обязательно пришёл к священнику. Если у него есть вопросы, проблемы, ему обязательно помогут.
Заключённых поддерживают прихожане нашего храма. Раз в год на Пасху они передают ребятам угощение — яйца, куличи, сладости. Нельзя забывать, что праздник должен быть не только у нас с вами дома.
Когда мне приходят письма с просьбой об общении или помощи, я оставляю их в специальном конверте в нашем приходе. Любой может это послание взять и поддержать человека добрым словом или прислать ему тёплые вещи. Иногда мы черствеем, когда у нас всё хорошо. А общение с осуждёнными трезвит, люди оживают и думают уже не только о себе. Это в наше время очень важно.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала ГУ ФСИН Кемеровской области
