В начале 2016-го кемеровскому песочному театру «Соло» исполнилось четыре года. По такому случаю мы решили после спектакля встретиться с руководителем «Соло» Еленой Соломатиной, чтобы расспросить поподробнее и об ее деятельности, и о театре в целом. На данный момент Елена работает в театре одна, но по привычке, приобретенной в студенчестве, когда она писала научные труды, говорит «мы».
Нарисуй мне историю
— Елена, что такое «песочный театр»?
— Песочный театр «Соло», насколько я знаю, единственный в России. Очень прошу не путать с огромным количеством художников, работающих в технике песочной анимации. Среди них много талантливых, интересных, но песочный театр «Соло» пока в стране единственный. У нас более тридцати спектаклей. Что такое театр? Это помещение, это сцена, это гардероб и туалет, это афиша и куча хозяйственных вопросов, это обширный репертуар спектаклей, требующий специфических сценических условий и рассчитанный на определенную аудиторию.
— Как вы строите репертуар для своего театра?
— По второму образованию я маркетолог, по первому — филолог. И, как маркетолог с пятнадцатилетним стажем, я делаю то, что, с моей точки зрения, продается, то, на что есть спрос. Например, я создаю спектакли по программе литературы в школе для определенного класса, в год экологии — экологический спектакль с жутким началом, но с хеппи-эндом. А спектакль «Зубная быль» создавался по просьбе стоматологических клиник. Песочный театр в первую очередь ассоциируется с детством, поэтому, конечно, в спектаклях используются развивающий и воспитательный момент. Обычно в интернете посещение театра рекомендуют с четырех-пяти лет. Мы первые начали создавать спектакли для двухлетних. Спрос рождает предложение. Возможно, это кощунство — ставить рядом искусство и рынок, но от этого никуда не денешься.
— Елена, не могу удержаться от банального вопроса: как филологу и маркетологу в одном лице пришла мысль рисовать песком?
— Началось всё с того, что я работала исполнительным директором упаковочного предприятия. Любому загруженному топ-менеджеру нужна какая-то творческая отдушина, чтобы не чокнуться. Для меня это было изготовление подарков. И одним из заказов оказался стол для рисования песком. Потом события стали цепляться друг за друга: кто-то спросил, как рисовать, кто-то попросил нарисовать историю, ну и так далее. Сначала это была просто студия рисования песком, а со временем получилось то, что есть сейчас. В целом моей работе с песком уже пять лет.
— Где обучают рисованию песком?
— По сути, нигде. Это очень молодое искусство, ему чуть больше 40 лет. Нет ни учебных заведений, ни книг по обучению рисованию песком. Каждый художник создает собственную методику. У тебя есть пальцы, песок и желание. Дальше твори сам.
Законно побыть ребенком
— С детьми все понятно. А для чего взрослые приходят на песочные спектакли?
— Мы уже год без помещения, а когда оно у нас было, на зеркале в фойе было написано: «Полезный театр для всех». В нашей стране не принято психологически разгружаться социально приемлемыми способами. А что такое песок? Это релакс-терапия. Мы старались сделать такое место, куда можно прийти и законно побыть ребенком. Если вы залезете в песочницу где-нибудь во дворе, то на вас могут косо посмотреть, а то и вовсе выгнать. Нас вначале воспринимали только как театр для детей. Но на самом деле и взрослые с удовольствием готовы покопаться в песке, отдохнуть, поразвивать мелкую моторику, предаться воспоминаниям о детстве, пошалить. Поэтому у нас есть спектакли и для взрослых.
— Вы сказали, что уже год у театра нет своего помещения. С чем это связано?
— Театр никогда не был прибыльным. Бизнес и театр — вещи вообще несовместимые. Здесь необходимы костюмы, реквизит, световое и звуковое оборудование и так далее. А билеты у нас очень недорогие. Пока у нас было помещение, я придумывала новые интересные направления: песочный курорт, музей песка, группа кратковременного пребывание «Солоняша». Но аренда — это достаточно серьезная статья затрат, на которую уходит практически вся выручка. С трудом хватает даже на развитие театра. Приходилось часто просить отсрочки платежа, снижения арендной платы. Договор аренды у нас закончился, и его нам не продлили. Поэтому теперь мы существуем виртуально и время от времени снимаем площадки, на которые привозим свои спектакли. Музей песка, песочный курорт, студия рисования песком — все сейчас лежит на складе, потому что является неперевозимым.
— Песочный курорт? А что это?
— Это такая комната, в которой был пол с подогревом. На нем лежал песок. Это аналог уличной песочницы, только без кошечек, собачек и мусора, то есть абсолютно чистый. Существовала сложная система гигиены. И вот в этом помещении гости босиком играли на крупном теплом песке с совочками, ведерками, мельницами. Взрослые приходили играть вместе с детьми и сами по себе. В студии стояло несколько столов для рисования песком. Посетители заходили туда и сами рисовали. Любой спектакль заканчивался мастер-классом по рисованию на песке. А в музее песка хранилась коллекция песков из различных регионов. У нас было около 30 образцов песка разного цвета и предназначения. В группе кратковременного пребывания детей «Солоняша» можно было на несколько часов оставить ребенка, чтобы родители могли спокойно побегать по магазинам. За это время мы с ребенком и играли, и рисовали, и ходили в музей, и отдыхали на песочном курорте. Все эти направления работали каждый день с десяти утра до восьми вечера. Можно было прийти в любое время и поиграть.
— Что могло бы произойти в вашей жизни такого, чтобы можно было исправить положение?
— За этот год уже столько испробовано, столько проведено переговоров, что я уже, несмотря на то, что являюсь взрослой девушкой с холодным мышлением и реальными взглядами на жизнь, просто мечтаю зайти в трамвай и найти там чемодан с деньгами. Остается надеяться только на чудо. Потому что нам необходимо помещение не менее 600 квадратных метров с нулевой арендной платой, иначе я этот проект просто не смогу организовать и развивать в одиночку.
— А если бы нашелся добрый дядя, который помог не деньгами, а помещением, это спасло бы положение?
— Конечно, спасло бы. Мало того, находились такие люди, которые были готовы предоставить безвозмездно свои личные помещения и даже помочь с ремонтом. Но, к огромному сожалению, одно из них находилось на анилинокрасочном заводе, а второе — на мясокомбинате. Ну кто поедет так далеко, чтобы оставить ребенка на пару часов? Наш театр находится на самоокупаемости, и эти направления помогли бы нам выжить. Необходимо лишь помещение, которое нас не тянуло бы по арендной плате. Я думаю, что если бы нашлось такое помещение, то и я, и мои зрители были бы счастливы.
