Вместо школьников – раненые советские солдаты
Как прошли полтора кемеровских года эвакогоспиталя № 2344
В 2025 году здание № 15 в Бакинском переулке – респектабельный, блестящий стеклом и металлом офис группы IT-компаний и редакции A42.RU. В 1933 году оно выглядело скромнее, но в окружении частных домиков смотрелось не менее внушительно – здесь располагалась школа № 24, одна из первых в Рудничном районе. К 2016 году давно заброшенное здание перестроили, и теперь только каменная кладка цоколя помнит осень 1941-го: как из школы вывели учеников, и вместо парт внесли больничные койки для раненых солдат.
В тот грозный год в Бакинском переулке разместили отделение эвакогоспиталя № 2344, одного из сотен в Сибири. Другие отделения госпиталя расположили по соседству, в школе № 9 и горном техникуме. Сейчас оба учебных заведения переехали, старые здания снесены, но память о военных годах хранится в их музеях.
В преддверии 80-летия Победы корреспонденты A42.RU рассказывают, какие ранения лечили в госпитале № 2344, что за врачи в нём работали и сколько людей они спасли.
В тот грозный год в Бакинском переулке разместили отделение эвакогоспиталя № 2344, одного из сотен в Сибири. Другие отделения госпиталя расположили по соседству, в школе № 9 и горном техникуме. Сейчас оба учебных заведения переехали, старые здания снесены, но память о военных годах хранится в их музеях.
В преддверии 80-летия Победы корреспонденты A42.RU рассказывают, какие ранения лечили в госпитале № 2344, что за врачи в нём работали и сколько людей они спасли.
Школы и горный техникум: куда приехал госпиталь
Президиум кемеровского Совета принял постановление о создании школы-семилетки в Бакинском переулке в 1932 году. Рабочих рук и материалов не хватало, так что строили всем миром: привлекали и будущих учителей с учениками, и их родителей, и советские организации, работающие по соседству. Трёхэтажное здание по типовому проекту торжественно открылось в октябре 1933-го.
Первого директора и основателя, опытного педагога Леопольда Волленберга в 1936 году арестовали и отправили на спецпоселение в Прокопьевск. Его сменил Сергей Лидванский – единственный в коллективе обладатель диплома о высшем образовании. Новости о начале войны 33-летний директор встретил стойко, хотя было ясно, что у школы проблемы.
– Учителей-мужчин мобилизовали на фронт. В июле принято решение районного исполкома: к 17 августа здание школы полностью освободить в связи переходом бывшего помещения военному госпиталю, занятия проводить в деревянных жилых бараках на улице Тульской, – рассказывает Светлана Боровских, руководитель музея школы №24.
В эти же бараки перевели и учеников школы № 9. Жильцов исполком постановил выселить «с соответствующим подысканием квартир».
Первого директора и основателя, опытного педагога Леопольда Волленберга в 1936 году арестовали и отправили на спецпоселение в Прокопьевск. Его сменил Сергей Лидванский – единственный в коллективе обладатель диплома о высшем образовании. Новости о начале войны 33-летний директор встретил стойко, хотя было ясно, что у школы проблемы.
– Учителей-мужчин мобилизовали на фронт. В июле принято решение районного исполкома: к 17 августа здание школы полностью освободить в связи переходом бывшего помещения военному госпиталю, занятия проводить в деревянных жилых бараках на улице Тульской, – рассказывает Светлана Боровских, руководитель музея школы №24.
В эти же бараки перевели и учеников школы № 9. Жильцов исполком постановил выселить «с соответствующим подысканием квартир».
Первые прибывшие в Кемерово госпитали размещались в больницах левобережной части и Кировского района. До Рудника дело дошло только к октябрю: в нём разместили эвакуационный госпиталь № 2344. По плану здесь должны были лечить одновременно 800 раненых бойцов, а в штате числилось 250 сотрудников – итого более тысячи человек. В Рудничном районе просто не было настолько вместительных зданий.
– Отдать все больницы под госпитали было невозможно. Большие санитарные потери Красной Армии вынуждали расширять сеть госпиталей. Поэтому встал вопрос: на базе чего разворачивать новые. В Кузбассе в 1941 году было не так много каменных или кирпичных зданий с паровым или печным отоплением, удобными подъездами и просторными помещениями. Как правило, это были образовательные учреждения и учреждения культуры, – рассказывала на открытой лекции в Кузбасском краеведческом музее Елена Орлова, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник «Томской Писаницы».
Три отделения госпиталя № 2344 заняли в итоге здания школы № 24, школы № 9 и горнорудного техникума, а штаб госпиталя расположился в магазине военторга.
С техникумом поступили так же, как со школой: занятия стали проводить в жилом бараке, а госпиталю отдали не только основное здание техникума, но и два из шести зданий его общежития. А прямо за ними санитарки и выздоравливающие раненые весной 1942 года ухитрились рассадить большой огород и собрать урожай овощей.
– После войны на базе горного техникума был создан горный институт, и материальную базу передали ему, – рассказывает Лидия Задунаева, заведующая музеем Кемеровского горнотехнического техникума. – Новое здание специально для техникума, в котором мы работаем и сейчас, построили в 1975 году.
Под музей в техникуме выделена отдельная аудитория, а память о военных годах в нём хранят в отдельной большой экспозиции – в том числе подборку исторических сведений об эвакогоспиталях.
– Отдать все больницы под госпитали было невозможно. Большие санитарные потери Красной Армии вынуждали расширять сеть госпиталей. Поэтому встал вопрос: на базе чего разворачивать новые. В Кузбассе в 1941 году было не так много каменных или кирпичных зданий с паровым или печным отоплением, удобными подъездами и просторными помещениями. Как правило, это были образовательные учреждения и учреждения культуры, – рассказывала на открытой лекции в Кузбасском краеведческом музее Елена Орлова, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник «Томской Писаницы».
Три отделения госпиталя № 2344 заняли в итоге здания школы № 24, школы № 9 и горнорудного техникума, а штаб госпиталя расположился в магазине военторга.
С техникумом поступили так же, как со школой: занятия стали проводить в жилом бараке, а госпиталю отдали не только основное здание техникума, но и два из шести зданий его общежития. А прямо за ними санитарки и выздоравливающие раненые весной 1942 года ухитрились рассадить большой огород и собрать урожай овощей.
– После войны на базе горного техникума был создан горный институт, и материальную базу передали ему, – рассказывает Лидия Задунаева, заведующая музеем Кемеровского горнотехнического техникума. – Новое здание специально для техникума, в котором мы работаем и сейчас, построили в 1975 году.
Под музей в техникуме выделена отдельная аудитория, а память о военных годах в нём хранят в отдельной большой экспозиции – в том числе подборку исторических сведений об эвакогоспиталях.
Сортировка и нейрохирургия: как работал госпиталь
Эвакогоспиталь – специфическая форма госпиталя военного времени, рассчитанная на массовую сортировку, лечение и транспортировку больных в зависимости от степени тяжести ранения. В Великую Отечественную войну эвакогоспитали мощностью 200 – 2000 коек разворачивали сразу большими группами – по десять, пятнадцать и более в одном населённом пункте, потому что так их легче было обеспечивать логистически: снабжать, привозить раненых и вывозить выздоровевших. В Кузбассе их было более 70.
Одна из медсестёр госпиталя № 2344 Анна Рудинская присылала в газету «Известия» свои воспоминания об эвакуации в первые дни войны: вагон с медсёстрами добирался всего лишь от Львова до Полтавы несколько недель.
– Наш вагон прицепляли к разным эшелонам. По дороге несколько человек умерло, хоронили прямо возле рельсов. Яму выкапывали чем могли, лопаты не было. И в течение всего пути принимали раненых. На больших станциях звали врачей из эвакопунктов к тяжелым. Тех, кому нужна была операция, хирурги забирали. Хуже всего было с питанием. Приходилось на станциях выпрашивать хоть какую-нибудь еду и кипяток. Было жарко, наши раненые все время просили пить, – писала медсестра.
Судя по датам в учётной карточке, именно после этого путешествия Рудинская с коллегами отправилась в Кемерово как лейтенант медицинской службы. После отправки из Кузбасса её пути с госпиталем расходятся: Анна отправилась из тыла на фронт и уже как фельдшер отдельного радиодивизиона участвовала в боях по освобождению Украины, Белоруссии, Польши и Германии, была дважды ранена и заслужила Орден Красной Звезды.
Одна из медсестёр госпиталя № 2344 Анна Рудинская присылала в газету «Известия» свои воспоминания об эвакуации в первые дни войны: вагон с медсёстрами добирался всего лишь от Львова до Полтавы несколько недель.
– Наш вагон прицепляли к разным эшелонам. По дороге несколько человек умерло, хоронили прямо возле рельсов. Яму выкапывали чем могли, лопаты не было. И в течение всего пути принимали раненых. На больших станциях звали врачей из эвакопунктов к тяжелым. Тех, кому нужна была операция, хирурги забирали. Хуже всего было с питанием. Приходилось на станциях выпрашивать хоть какую-нибудь еду и кипяток. Было жарко, наши раненые все время просили пить, – писала медсестра.
Судя по датам в учётной карточке, именно после этого путешествия Рудинская с коллегами отправилась в Кемерово как лейтенант медицинской службы. После отправки из Кузбасса её пути с госпиталем расходятся: Анна отправилась из тыла на фронт и уже как фельдшер отдельного радиодивизиона участвовала в боях по освобождению Украины, Белоруссии, Польши и Германии, была дважды ранена и заслужила Орден Красной Звезды.
Медсёстры Анна Рудинская и Валентина Салтыкова
В Кемерово же первые раненые поступили ещё в августе. Общехирургические и травматологические госпитали разворачивались на левом берегу один за другим: № 3629, № 1027, № 1230, сортировочный № 1243, в котором организовали и переливание крови.
Специальные санитарные поезда радикально отличались от того эвакуационного состава, в котором выбиралась в тыл Рудинская. В них работали медики, хранился запас лекарств, а раненых сортировали прямо на ходу в зависимости от тяжести ранения и срочности помощи. В глубокий тыл, которым был Кузбасс, отправляли солдат, раненых средне и тяжело, но в устойчивом состоянии. Чтобы спасти максимум жизней, бригада кемеровского сортировочного госпиталя №1243 встречала санитарные поезда ещё на подходе к городу – на станции Топки.
– О прибытии поезда на станцию заранее сообщали по телефону из эвакопункта в Новосибирске. Сортировка раненых происходила прямо при движении поезда, и в зависимости от типа и тяжести ранения их распределяли по госпиталям Кемерова. Эвакуация занимала от 3 до 5 часов. Помимо своего, персонал госпиталя был вынужден привлекать автотранспорт промышленных предприятий – от 30 до 40 машин. По этому количеству можно судить о потоке раненых, – рассказывала Елена Орлова.
В «нашем» госпитале № 2344 на Бакинском лечили не только общехирургических раненых, но и нейрохирургических и челюстно-лицевых. Кроме того, было отделение для туберкулёзных больных – можно предположить, что место для него выбрали из-за близости Рудничного бора. Природа Кузбасса вообще считалась лечебным фактором, в 1940-е медики много обсуждали берёзовый дёготь и хвойные фитонциды, которые очищают воздух от микробов и благотворно влияют на организм в целом.
Специальные санитарные поезда радикально отличались от того эвакуационного состава, в котором выбиралась в тыл Рудинская. В них работали медики, хранился запас лекарств, а раненых сортировали прямо на ходу в зависимости от тяжести ранения и срочности помощи. В глубокий тыл, которым был Кузбасс, отправляли солдат, раненых средне и тяжело, но в устойчивом состоянии. Чтобы спасти максимум жизней, бригада кемеровского сортировочного госпиталя №1243 встречала санитарные поезда ещё на подходе к городу – на станции Топки.
– О прибытии поезда на станцию заранее сообщали по телефону из эвакопункта в Новосибирске. Сортировка раненых происходила прямо при движении поезда, и в зависимости от типа и тяжести ранения их распределяли по госпиталям Кемерова. Эвакуация занимала от 3 до 5 часов. Помимо своего, персонал госпиталя был вынужден привлекать автотранспорт промышленных предприятий – от 30 до 40 машин. По этому количеству можно судить о потоке раненых, – рассказывала Елена Орлова.
В «нашем» госпитале № 2344 на Бакинском лечили не только общехирургических раненых, но и нейрохирургических и челюстно-лицевых. Кроме того, было отделение для туберкулёзных больных – можно предположить, что место для него выбрали из-за близости Рудничного бора. Природа Кузбасса вообще считалась лечебным фактором, в 1940-е медики много обсуждали берёзовый дёготь и хвойные фитонциды, которые очищают воздух от микробов и благотворно влияют на организм в целом.
Начальник из Запорожья: кто работал в госпитале
В штате госпиталя № 2344 работали опытные медики, мобилизованные в Украинской ССР, в том числе с военными званиями и учёными степенями. Кузбасская научная медицинская библиотека называет некоторые фамилии: ведущий хирург Н. В. Сидоров, медсёстры В. Дурдина и А. Вялых, комиссар А. Шевченко. Известно, что Сидоров, будучи военврачом первого ранга и опытным хирургом, делился своей методикой лечения огнестрельных ранений на госпитальной конференции врачей Сибирского военного округа в 1942 году. Ещё несколько фамилий можно найти в массиве данных об эвакуированных гражданах архивной службы Кузбасса: это, например, медсестра Валентина Салтыкова.
Начальником госпиталя № 2344 служил Лев Меерович, в 1941 году ему было 34 года – очень немного для такой ответственной должности. Лев родился в 1907 году в селе Гуляй-Поле Запорожской области, поступил на военную медицинскую службу в 25 лет, то есть, видимо, сразу после учёбы. Как начальник «нашего» госпиталя Лев Александрович значится майором медслужбы, а в 1944 году – уже подполковником в штате фронтового эвакуационного пункта 211. Это серьёзное повышение: эвакопункт фронта – верхнее, шестое звено санитарно-медицинской службы РККА, в его ведении были все эвакогоспитали тылового района соответствующего фронта, санитарные поезда и самолёты. Свои награды Лев Меерович получил уже по окончании кемеровского периода службы: в феврале 1944 года – орден Красной Звезды, а в ноябре – медаль «За боевые заслуги».
В 1941–1942 годах из солдат и офицеров, которых лечили в госпиталях Кузбасса, на фронт возвращались более 80%. В последующие годы доля сократилась примерно до 50%, но не из-за снижения качества лечения. Просто эвакогоспитали выезжали ближе к линии фронта, которая двигалась на запад, и в Кузбасс стали отправлять намного меньше раненых, притом лишь самых тяжёлых, многие из которых уже никак не могли вернуться на фронт.
Всего за годы Великой Отечественной войны через эвакогоспитали Кузбасса прошло свыше 60 тысяч раненых. В 2020 году министерство здравоохранения Кузбасса инициировало создание интерактивной карты эвакогоспиталей Кузбасса. Основой для неё стали материалы книги об эвакогоспиталях и захоронениях историка Юрия Горелова. Карту создал институт цифры КемГУ, она доступна по ссылке на сайте министерства.
Всего за годы Великой Отечественной войны через эвакогоспитали Кузбасса прошло свыше 60 тысяч раненых. В 2020 году министерство здравоохранения Кузбасса инициировало создание интерактивной карты эвакогоспиталей Кузбасса. Основой для неё стали материалы книги об эвакогоспиталях и захоронениях историка Юрия Горелова. Карту создал институт цифры КемГУ, она доступна по ссылке на сайте министерства.
Дети вернулись: как хранят память о госпитале
Кемеровчане подбадривали выздоравливающих красноармейцев, приносили продукты, мебель, одежду. Работал районный комитет помощи раненым, их навещали творческие бригады – например, работники кинотеатра «Москва». Гостили у раненых госпиталя № 2344 и «выселенные» школьники – дежурили в нём по просьбе солдат. Однако постоянно находиться в палатах детям не разрешали врачи, и потому раненые чаще приходили на уроки сами. Школьники готовили для них творческие номера и читали стихи.
После разгрома вермахта под Сталинградом советские войска начали крупные наступательные операции. В апреле 1943 года госпиталь №2344 уехал из Кемерова вслед за смещающейся на запад линией фронта. Школа № 24 почти сразу переехала обратно на Бакинский переулок, 15.
– Здание хотел забрать оборонный завод, но в итоге комиссия во главе с секретарём горкома партии решила, что знания детей не менее важны, и заводу подыскали другое помещение, – рассказывает Светлана Боровских.
В итоге дети всё-таки вернулись в здание ещё почти на сорок лет. В 1960-х его расширили, и здесь учились 1200 школьников со всего района. В своё нынешнее помещение на улице Институтской, 20 школа переехала в 1979 году, а в старом здании школы и госпиталя открыли учебно-производственный комбинат. Школьный музей переехал вместе со школой, а с ним и память о военных годах и госпитале №2344.
В 2016 году полуразрушенное здание реконструировала ИТ-компания Goodline, организовав мемориальную доску и бережно сохранив историческую кладку основания. Если бы её камни могли говорить, они рассказали бы сотни историй. Но они не умеют, поэтому хранить память должны мы – люди.
Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: Александр Денисов, Государственный архив Кемеровской области, Государственная научная библиотека Кузбасса имени В.Д.Федорова, Кузбасская клиническая больница скорой медицинской помощи имени М. А. Подгорбунского, музей средней общеобразовательной школы № 24 города Кемерово, музей Кемеровского горнотехнического техникума имени В. Г. Кожевина
После разгрома вермахта под Сталинградом советские войска начали крупные наступательные операции. В апреле 1943 года госпиталь №2344 уехал из Кемерова вслед за смещающейся на запад линией фронта. Школа № 24 почти сразу переехала обратно на Бакинский переулок, 15.
– Здание хотел забрать оборонный завод, но в итоге комиссия во главе с секретарём горкома партии решила, что знания детей не менее важны, и заводу подыскали другое помещение, – рассказывает Светлана Боровских.
В итоге дети всё-таки вернулись в здание ещё почти на сорок лет. В 1960-х его расширили, и здесь учились 1200 школьников со всего района. В своё нынешнее помещение на улице Институтской, 20 школа переехала в 1979 году, а в старом здании школы и госпиталя открыли учебно-производственный комбинат. Школьный музей переехал вместе со школой, а с ним и память о военных годах и госпитале №2344.
В 2016 году полуразрушенное здание реконструировала ИТ-компания Goodline, организовав мемориальную доску и бережно сохранив историческую кладку основания. Если бы её камни могли говорить, они рассказали бы сотни историй. Но они не умеют, поэтому хранить память должны мы – люди.
Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: Александр Денисов, Государственный архив Кемеровской области, Государственная научная библиотека Кузбасса имени В.Д.Федорова, Кузбасская клиническая больница скорой медицинской помощи имени М. А. Подгорбунского, музей средней общеобразовательной школы № 24 города Кемерово, музей Кемеровского горнотехнического техникума имени В. Г. Кожевина
