Учебники по сопромату, цены на мебель и вкусный суп на Пасху
О чём писали вражеские военнопленные
Первой мировой войны в письмах к родным
Первой мировой войны в письмах к родным
Изучаем письма-карточки Красного Креста, переведённые в Кузбассе
«Моя единственная, любимая, драгоценная Эльзочка! Ты однажды написала мне, что собираешься поехать в Ромерштадт, чтобы посмотреть и заплатить за мебель. Ты это сделала? Я сейчас беспокоюсь о том, что после войны всё станет гораздо дороже и Мюсцковский не захочет поставить их по такой цене! Ещё я думал о персидских занавесках. О них ты мне один раз писала, когда их шили. Они уже готовы и хорошо вышли? О трудностях напишу на второй странице.
Тысячу раз целую и обнимаю, твой преданный Юлиус».
Тысячу раз целую и обнимаю, твой преданный Юлиус».
...так писал любимой в Силезию из Красноярска военнопленный лейтенант армии Австрии Юлиус Винкельсберг. Это письмо-карточку Красного Креста он датировал четвёртым октября 1917 года. В это время сотрясался весь земной шар: миллионные армии истребляли друг друга, русские на Восточном фронте только что оставили Ригу, через три недели грянет Октябрьский переворот и развалится одна из воюющих империй. Судьба военнопленных предельно туманна: на какие работы их направят? Как будут кормить? Увидят ли они снова своих родных? Но солдаты не пугают их и пишут о Пасхе и занавесках.
Письмо лейтенанта Винкельсберга не попало к его милой Эльзинко. Вместе с десятками других, то ли потерянных, то ли не выпущенных цензурой, оно осталось в России, превратилось в исторический документ и несколько раз сменило владельца, в итоге вернувшись к организатору переписки – Красному Кресту. Спустя 108 лет после написания его перевели и представили публике в рамках проекта «Письма из прошлого» сотрудники кемеровского регионального отделения Российского Красного Креста и Кемеровского государственного университета.
Однако в 72 карточках австрийские, чешские, венгерские солдаты выглядят не персонажами из далёкого прошлого, не статическими единицами, не грозной и безликой «живой силой», а обычными людьми: из плена они дают жёнам советы по хозяйству, беспокоятся о школьных оценках детей, жалуются на погоду и даже учат английский.
Мы поговорили с историками, лингвистами и сотрудниками Красного Креста. Рассказываем, как жили и трудились военнопленные в Сибири, как был устроен их быт, на каких условиях они возвращались на родину – и почему некоторые даже хотели остаться ещё на пару лет.
Письмо лейтенанта Винкельсберга не попало к его милой Эльзинко. Вместе с десятками других, то ли потерянных, то ли не выпущенных цензурой, оно осталось в России, превратилось в исторический документ и несколько раз сменило владельца, в итоге вернувшись к организатору переписки – Красному Кресту. Спустя 108 лет после написания его перевели и представили публике в рамках проекта «Письма из прошлого» сотрудники кемеровского регионального отделения Российского Красного Креста и Кемеровского государственного университета.
Однако в 72 карточках австрийские, чешские, венгерские солдаты выглядят не персонажами из далёкого прошлого, не статическими единицами, не грозной и безликой «живой силой», а обычными людьми: из плена они дают жёнам советы по хозяйству, беспокоятся о школьных оценках детей, жалуются на погоду и даже учат английский.
Мы поговорили с историками, лингвистами и сотрудниками Красного Креста. Рассказываем, как жили и трудились военнопленные в Сибири, как был устроен их быт, на каких условиях они возвращались на родину – и почему некоторые даже хотели остаться ещё на пару лет.
Отправитель: Макс Штейн
Адрес: Л. Штейн, Австрия, Вена, III Дитрихгассе, 20, 1/3
Адрес: Л. Штейн, Австрия, Вена, III Дитрихгассе, 20, 1/3
«Дорогая мама! Я здоров и в хорошем настроении. Надеюсь, что ты и Хели тоже в порядке. Хели, наверное, уже не ходит в школу? Чему ты хочешь, чтобы она научилась? Она хорошо себя ведёт? Ей сейчас, пока я не вернусь, нужно присматривать за тобой, мама. Когда я вернусь, мы вместе уже позаботимся о тебе. А сейчас пока мои приветы и поцелуи.
Макс».
Два миллиона здоровых мужчин
Первую мировую войну (1914 – 1918) начинали две коалиции: Антанта с одной стороны, Тройственный союз с другой. В Антанту входили Россия, Великобритания и Франция, в Тройственный союз – Германия, Австро-Венгрия и Италия. Позднее в войну включились 38 государств, в которых вместе с колониями проживало 70% населения земли. В ходе войны погибли и пропали без вести около 18 миллионов солдат всех стран-участниц, более 20 миллионов были ранены.
Война началась в июле, а первые немцы, австрийцы и венгры оказались в российском плену уже в августе 1914 года. Примерно тогда же Красный Крест создал Международное агентство по делам военнопленных IPWA. В нейтральной Швейцарии заработало справочное бюро со списками солдат, захваченными воюющими сторонами. Красный Крест был посредником и в переписке военнопленных: национальные общества и почтовые службы воюющих сторон обеспечивали «своих» пленных специальными карточками, которые организованно проходили военную цензуру и без почтовой марки отправлялись адресату.
По данным Красного Креста, за всю Первую мировую войну в плен к России попали около 2,3 миллиона человек. Абсолютное большинство – 2,1 миллиона – подданные многонациональной Австро-Венгрии. Поэтому письма, переведённые в Кузбассе, в основном составлены по-немецки, но есть и другие языки: чешский, венгерский, сербский и даже итальянский.
Отправитель: неразборчиво
Кому: Wolgb Herrn Wilhelm Blüh
Куда: Вагбестерезе, Венгрия
Иркутск, 28 октября 1915 года
Кому: Wolgb Herrn Wilhelm Blüh
Куда: Вагбестерезе, Венгрия
Иркутск, 28 октября 1915 года
«Дорогая Нелли! То, что я уже сообщил тебе позавчера, я повторю сейчас на всякий случай. Здесь 71-летний доброволец Игнац Хаас, сын вдовы Хаас из Вагбестерезе. Пожалуйста, сообщи ей об этом и заверь, что её сын совершенно здоров и с ним всё в порядке. Надеюсь, открытка дойдёт благополучно. Но ты действительно могла бы дать мне подробный отчёт раньше.
Шлю сердечный привет».
Шлю сердечный привет».
Тимур Логунов, заведующий кафедрой иностранных языков в профессиональной коммуникации Института филологии, иностранных языков и медиакоммуникаций КемГУ
– Подавляющая часть писем написана на немецком, поэтому наиболее интенсивно вели работу наши специалисты по немецкому языку. На английском всего одна карточка, и та ещё в работе, потому что написана карандашом, буквы выцвели, и сложно разобрать, о чём речь. У нас на кафедре нет специалиста по венгерскому языку и по славянским языкам, поэтому мы задействовали профессиональные контакты коллег. Например, с расшифровкой венгерского нам помогал этнический венгр, магистрант Московского государственного лингвистического университета.
Военнопленных распределяли по всей Российской империи, но в начале войны упор делали на Сибирь – она была дальше всего от фронта. За первые пять месяцев войны сюда переправили 186 тысяч пленных, а к началу 1917 года их будет уже 489 тысяч.
Учёт военнопленных был неточным по двум причинам. Во-первых, иностранные имена и фамилии часто искажались, и в списках Красного Креста не совпадали с данными военного ведомства. Во-вторых и в-главных, военнопленные свободно перемещались из одного места в другое, и эти перемещения фиксировали на бумаге небрежно, с запозданием, а то и не фиксировали вовсе. Полмиллиона здоровых мужиков-иностранцев невозможно было держать в клетках: они должны были работать, их бараки занимали целые кварталы. Режим содержания напоминал колонию-поселение: у военнопленных были свои начальники, деньги, имущество и почтовые адреса.
Домой пленные, конечно, хотели и сбегали по нескольку сотен человек ежемесячно. Но картина была не такой, какая представляется при слове «побег»: сбить камнем кандалы, вырыть подкоп, перерезать колючую проволоку и в темноте пробираться по тайге до китайской границы. Не было ни кандалов, ни колючей проволоки, чаще всего беглецы респектабельно покупали (!) поддельные документы и спокойно выбирались во Владивосток или другие пограничные пункты обычным транспортом.
Учёт военнопленных был неточным по двум причинам. Во-первых, иностранные имена и фамилии часто искажались, и в списках Красного Креста не совпадали с данными военного ведомства. Во-вторых и в-главных, военнопленные свободно перемещались из одного места в другое, и эти перемещения фиксировали на бумаге небрежно, с запозданием, а то и не фиксировали вовсе. Полмиллиона здоровых мужиков-иностранцев невозможно было держать в клетках: они должны были работать, их бараки занимали целые кварталы. Режим содержания напоминал колонию-поселение: у военнопленных были свои начальники, деньги, имущество и почтовые адреса.
Домой пленные, конечно, хотели и сбегали по нескольку сотен человек ежемесячно. Но картина была не такой, какая представляется при слове «побег»: сбить камнем кандалы, вырыть подкоп, перерезать колючую проволоку и в темноте пробираться по тайге до китайской границы. Не было ни кандалов, ни колючей проволоки, чаще всего беглецы респектабельно покупали (!) поддельные документы и спокойно выбирались во Владивосток или другие пограничные пункты обычным транспортом.
«Эльзочка, я благодарю тебя от всей души за хорошие вещи, которые ты мне отправила. Если ты захочешь мне еще что-то отправить, то вместо продуктов пришли мне 1 или 2 полотенца и 1 или 2 спортивные рубашки. Спортивная кепка тоже пришлась бы кстати.
С большим нетерпением я жду заказанную техническую литературу. Из Германии мне мало что приходит. Я также написал Насту, чтобы он отправил несколько книг по техническим наукам, но от него пока ничего не приходило. Если я буду вынужден остаться здесь ещё на какое-то время, то я прошу тебя отправить мне следующие книги.
Метула: [учебники] венгерского, английского, итальянского с соответствующими словарями. Итальянский и английский словари находятся у меня в бюро. Можно также и другие учебники.
Грасхоф: «Упругость и сопротивление материалов». Если их не найдёшь, то тогда Мюллер-Бреслау, «Новые методы учения упругости и сопротивления материалов», том 3.
Кроме желания, увидеть тебя как можно быстрее, счастливой и здоровой, и никогда больше с тобой не расставаться, у меня больше никаких желаний нет. Я совершенно здоров и нахожусь в неплохом расположении духа, и я полон надежд на лучшее».
С большим нетерпением я жду заказанную техническую литературу. Из Германии мне мало что приходит. Я также написал Насту, чтобы он отправил несколько книг по техническим наукам, но от него пока ничего не приходило. Если я буду вынужден остаться здесь ещё на какое-то время, то я прошу тебя отправить мне следующие книги.
Метула: [учебники] венгерского, английского, итальянского с соответствующими словарями. Итальянский и английский словари находятся у меня в бюро. Можно также и другие учебники.
Грасхоф: «Упругость и сопротивление материалов». Если их не найдёшь, то тогда Мюллер-Бреслау, «Новые методы учения упругости и сопротивления материалов», том 3.
Кроме желания, увидеть тебя как можно быстрее, счастливой и здоровой, и никогда больше с тобой не расставаться, у меня больше никаких желаний нет. Я совершенно здоров и нахожусь в неплохом расположении духа, и я полон надежд на лучшее».
– Сложно не только перевести, но и расшифровать письма, – объясняет Тимур Логунов. – Некоторые написаны рукописным курсивом, другие – очень мелкими буквами. Ведь письма такие короткие неспроста: действовало ограничение на их размер. На некоторых карточках даже набрано типографским шрифтом предупреждение о том, что количество строк ограничено, вы можете написать лишь столько, сколько разлиновано. Но пленные где-то хитрили, писали между строк, и на это закрывали глаза. Есть, допустим, одна карточка, где на каждой типографской строчке поместились две рукописные, разобрать их непросто.
В самом начале войны Николай II утвердил положение о военнопленных, которое соответствовало принципам Гаагской конвенции о гуманном обращении. Власти исходили из того, что пленный – не преступник, а «законный защитник своего отечества», и обращаться с ним нужно вполне человеколюбиво. Император предписывал не назначать пленных на изнурительные работы, «не чинить обид и притеснений» и следить, чтобы до них доходило положенное довольствие из казны. В некоторых городах специально для военнопленных власти строили больницы, в Томске построили даже две. Работали в них сами военнопленные, благо среди них были и учёные, и врачи.
Военнопленные с карьерой в России
В самом начале войны Николай II утвердил положение о военнопленных, которое соответствовало принципам Гаагской конвенции о гуманном обращении. Власти исходили из того, что пленный – не преступник, а «законный защитник своего отечества», и обращаться с ним нужно вполне человеколюбиво. Император предписывал не назначать пленных на изнурительные работы, «не чинить обид и притеснений» и следить, чтобы до них доходило положенное довольствие из казны. В некоторых городах специально для военнопленных власти строили больницы, в Томске построили даже две. Работали в них сами военнопленные, благо среди них были и учёные, и врачи.
Яркий пример – Геро фон Мергарт, выпускник Мюнхенского университета, дипломированный геолог. Он попал в плен в Галиции в 1914 году, содержался под Новосибирском, Читой и Канском. В 1919 году, когда другие военнопленные возвращались домой, выучивший русский язык фон Мергарт перевёлся в Красноярск и стал госслужащим – реставратором в городском музее. Всё ради науки: учёный и в плену смог разглядеть впечатляющий потенциал археологических исследований на Енисее. Мергарт возглавил эти исследования, триумфально раскопав 65 дюнных стоянок, писаниц, погребений и курганов от каменного века до позднего средневековья. Археолог мог сразу после этого уехать домой в Мюнхен, но проработал в музее ещё два года, желая завершить начатые научные статьи и книгу. В Европе фон Мергарт стал известнейшим археологом, первым штатным профессором древней истории Германии. Он умер в 1959 году, но до конца жизни называл Сибирь сказочной для исследователя страной.
Господину Вильгельму Хёферу
Краловске Винограды, Силезская улица, дом 8
Богемия, 12 [возможно 17] августа 1917 года.
«Дорогие родители! Ваши последние открытки датированы концом марта. Я надеюсь, что теперь вы тоже будете получать от меня больше открыток. Я здоров и хорошо себя чувствую. Сюда приехало несколько коллег, так что у нас в госпитале очень мало работы. В остальном здесь всё по-старому, совсем как раньше.
Тысяча поцелуев от вашего верного сына Бруно».
Примечание переводчика
Автор письма жил в Австро-Венгерской империи. Адрес указывает на место, которое раньше называлось Крáловске Виногрáды, по-немецки – Königliche Weinberge, что означает «Королевские Виноградники». Это был отдельный город рядом с Прагой до 1922 года, после он был включён в состав Большой Праги в качестве района. В 2025 году район называется просто Винограды (Vinohrady), это один из наиболее престижных жилых районов Праги, столицы Чешской Республики.
Краловске Винограды, Силезская улица, дом 8
Богемия, 12 [возможно 17] августа 1917 года.
«Дорогие родители! Ваши последние открытки датированы концом марта. Я надеюсь, что теперь вы тоже будете получать от меня больше открыток. Я здоров и хорошо себя чувствую. Сюда приехало несколько коллег, так что у нас в госпитале очень мало работы. В остальном здесь всё по-старому, совсем как раньше.
Тысяча поцелуев от вашего верного сына Бруно».
Примечание переводчика
Автор письма жил в Австро-Венгерской империи. Адрес указывает на место, которое раньше называлось Крáловске Виногрáды, по-немецки – Königliche Weinberge, что означает «Королевские Виноградники». Это был отдельный город рядом с Прагой до 1922 года, после он был включён в состав Большой Праги в качестве района. В 2025 году район называется просто Винограды (Vinohrady), это один из наиболее престижных жилых районов Праги, столицы Чешской Республики.
Забрали мужа – выдали военнопленного
Из Западной Сибири призвали на войну более миллиона человек – это около половины трудоспособных мужчин. При этом регион должен был быть одним из основных поставщиков продовольствия и сырья на фронт. Дефицит рабочих рук был огромным, и отчасти проблему решали именно за счёт военнопленных. В городах они жили в бараках и на работы назначались крупными партиями: ремонтировали дороги, собирали валежник, чистили русло реки, строили здания. В сёлах военнопленных «раздавали» семьям, кормильцы которых находились на военной службе. То есть женщинам с детишками буквально выдавали одного-двух пленных, чтобы они выполняли мужскую работу в поле и по хозяйству. За работу военнопленным полагалось платить от 30% до 50% от суммы, которую платили за такую же работу свободным рабочим.
По императорскому положению военнопленных должны были кормить так же, как русских солдат: в день 1,2 килограмма хлеба, 130 граммов крупы и деньги на 300 граммов мяса. Кроме того, на каждые сто человек выделяли чай и сахар. Чем дольше тянулась война, тем ниже становились нормы довольствия, и поступало оно с перебоями, поэтому военнопленных кормили местные власти, крестьяне, у которых они квартировали, и благотворительные организации – тот же Красный Крест.
Елена Малахова, председатель кемеровского регионального отделения Российского Красного Креста
– Как-то раз, уже довольно давно, я была в отдалённой территории Чехии на границе с Германией и встретила пожилого мужчину, лет под девяносто. Когда сказала, что я из Кузбасса, он оживился и заявил: «О, знаю Кузбасс! У вас есть город Мариинск». Я очень удивилась, начала расспрашивать, и он объяснил, что в Мариинске содержался военнопленным его отец. На следующий день он пришёл и принёс вот такую же карточку Красного Креста. Я спросила: «Отдадите?». Он ответил: «Нет, это память нашей семьи, эта вещь дорога нам. Это – связь отца с матерью в то время, когда мы были детьми».
По данным на 10 апреля 1915 года в Мариинске квартировал 531 военнопленный, а в Мариинском уезде, в котором числилось 18 крупных сёл – 6637 военнопленный. Уже по этому распределению видно, что в основном пленные трудились на сельхозработах.
– В Мариинске они фактически жили на поселении. Военнопленным предоставляли общественные помещения, строили специальные дома-бараки. Да, солдаты за ними присматривали, чтобы они не разбежались, и слово «лагерь» иногда проскакивает, но судя по описанию их образа жизни – гуляли по вечерам, читали книги, активно отмечали праздники – жизнь была не тюремная, – рассказывает Тимур Логунов.
– В Мариинске они фактически жили на поселении. Военнопленным предоставляли общественные помещения, строили специальные дома-бараки. Да, солдаты за ними присматривали, чтобы они не разбежались, и слово «лагерь» иногда проскакивает, но судя по описанию их образа жизни – гуляли по вечерам, читали книги, активно отмечали праздники – жизнь была не тюремная, – рассказывает Тимур Логунов.
Но всё же и не вольная: за проступки на пленных налагали дисциплинарные взыскания – самым распространённым было снижение рациона питания. Из-за скученности многие болели дизентерией, холерой и тифом, от которого часто умирали.
Отправитель: старший лейтенант Армин Шефер
Адрес: фрау Иолан Шефер, Венгрия, Будапешт, ул. Шороксарская, 47
Мариинск, губерния Томск
«Дорогая Иолан! Я получил сегодня твою жёлтую почтовую карточку от 12 ноября. Зелёная почтовая карточка того же дня была здесь уже 22 января. Наша почта, к сожалению, работает не всегда. Самое последнее сообщение пришло 20 февраля.
Снег уже начал таять, но иногда температура всё ещё опускается до -10℃. На реке Кие снег ещё лежит. Во время празднования Пасхи местная культурная община раздаёт нам пасхальные угощения. Нам всегда дают рыбу и мясо двух сортов и т. д. И напоследок нам дают всегда суп, но он очень вкусный.
Целую вас, твой преданный муж».
Адрес: фрау Иолан Шефер, Венгрия, Будапешт, ул. Шороксарская, 47
Мариинск, губерния Томск
«Дорогая Иолан! Я получил сегодня твою жёлтую почтовую карточку от 12 ноября. Зелёная почтовая карточка того же дня была здесь уже 22 января. Наша почта, к сожалению, работает не всегда. Самое последнее сообщение пришло 20 февраля.
Снег уже начал таять, но иногда температура всё ещё опускается до -10℃. На реке Кие снег ещё лежит. Во время празднования Пасхи местная культурная община раздаёт нам пасхальные угощения. Нам всегда дают рыбу и мясо двух сортов и т. д. И напоследок нам дают всегда суп, но он очень вкусный.
Целую вас, твой преданный муж».
Лагеря и почтовые карточки
Одной из официальных целей объявления Россией войны было освобождение и объединение славянства. Поэтому Генштаб вполне официально рекомендовал создавать пленным славянам – чехам, словакам, хорватам, словенцам, русинам – более благоприятные условия содержания по сравнению с немцами и венграми. Славянам доставались лучшие помещения, их привлекали к труду добровольно, отпускали на вольные работы по найму.
К 1916 году число военнопленных исчислялось миллионами, и ни в какие общественные помещения они уже не входили. Пришлось строить лагеря, к 1917 году их было в России более 400, в каждом от двух до десяти тысяч человек. Строили их по стандартному плану: деревянные бараки на 500 человек каждый, нары, умывальники, кухни, бани, продовольственные лавочки. На территории Мариинского и Кузнецкого уезда лагерей не было, ближайший – в Томске.
Фотография из другой воюющей страны: русские военнопленные в Австрии
– Когда мы берём карточку в руки, мы узнаём и чувствуем, чем жил его автор, – комментирует Тимур Логунов. – В текстах не содержится практически никаких сведений о политических изменениях или ходе войны. Отчасти из-за цензуры: на каждой карточке, если вы присмотритесь, стоит штампик цензора. Поэтому люди писали личные, семейные вещи. В этих переписках много чувств, уменьшительно-ласкательных форм. Посмотрите, военнопленный называет свою супругу не Elsa, а Elsinko, то есть «Эльзочка», спрашивает, какие новости у родных, она так же ласково ему отвечает на какие-то бытовые темы. Вместе с тем понятно, что в этот момент решается судьба мира, что пленный живёт и не понимает, а что будет завтра, и у человека в душе тоска. Очень трогательный контекст. При этом мы ещё держим в голове, что он пишет не из турпоездки по Сибири, что это всё-таки пленный враг, и это смешивает чувства.
За условиями содержания во всех странах присматривали взаимные делегации Красного Креста воюющих и нейтральных стран. Например, осенью 1915 года комиссия датского общества Красного Креста посетила Тюмень, а в 1916 году делегаты из Дании и Австро-Венгрии посетили лагеря для военнопленных в Омске и Таре – и остались довольны тем, как их кормят и содержат. Кроме того, представители нейтральных стран, чаще всего Швеции и Дании, сопровождали подарки для военнопленных в России, собранные их соотечественниками.
Алексей Ермолаев, доктор исторических наук, профессор кафедры истории России в КемГУ
– Главной проблемой, которую отметили инспекторы Красного Креста, была работа почтового ведомства. Служащие почты не владели иностранными языками, поэтому все письма военнопленных отправлялись в Петроград для прочтения их цензорами. В результате сотни тысяч писем отправлялись с огромным опозданием, а некоторые вообще не доходили до адресатов. Почтово-телеграфная служба Западной Сибири старалась помочь военнопленным, сделав путь их корреспонденции домой более коротким. С этой целью, в частности, весной 1915 года начальник Омского почтово-телеграфного округа выступил с объявлением о начале продажи «для находящихся в Империи иностранных военнопленных» специальных почтовых карточек. Пользоваться ими рекомендовалось «в видах скорейшего пропуска цензурой как за границей, так и в России и быстрейшей пересылки к месту назначения». После внедрения этих почтовых карточек отправления стали быстрее доходить до адресатов.
Кому: Карл Шёнвальд, пехотинец 60-го пехотного полка
Lageria Alapajewskaja Jurjewsky Zavod, Ekaterienalaw
25 декабря 1916 года
«Мой дорогой Карл!
Сегодня (слово размыто) вечером я думаю о тебе чем ты сегодня занимаешься как твои дела? здоров ли ты? Я уже так долго не получала писем (в скобках слово зачёркнуто) только одно, которое ты написал 1 августа, я не знаю, что и думать, почему я не получаю писем, может быть, ты болен, дорогой мой, напиши мне, если это возможно, если ты не хочешь, чтобы я тебе писала, то пиши сам, (слово неразборчивое) венгерский (неразборчиво) так же, как я пишу тебе, и если вместо тебя кто-то пишет, то всегда подписывайся своим именем.
Я, слава Богу, здорова, чего и тебе желаю. Сегодня твой день рождения, дай Бог тебе всего хорошего, целует тебя твоя вечно любящая Роза, отец тоже здесь, он тоже кланяется и целует тебя» (скан обрывается).
Примечание переводчика
В письме очень много орфографических и грамматических ошибок, отсутствуют знаки препинания.
Lageria Alapajewskaja Jurjewsky Zavod, Ekaterienalaw
25 декабря 1916 года
«Мой дорогой Карл!
Сегодня (слово размыто) вечером я думаю о тебе чем ты сегодня занимаешься как твои дела? здоров ли ты? Я уже так долго не получала писем (в скобках слово зачёркнуто) только одно, которое ты написал 1 августа, я не знаю, что и думать, почему я не получаю писем, может быть, ты болен, дорогой мой, напиши мне, если это возможно, если ты не хочешь, чтобы я тебе писала, то пиши сам, (слово неразборчивое) венгерский (неразборчиво) так же, как я пишу тебе, и если вместо тебя кто-то пишет, то всегда подписывайся своим именем.
Я, слава Богу, здорова, чего и тебе желаю. Сегодня твой день рождения, дай Бог тебе всего хорошего, целует тебя твоя вечно любящая Роза, отец тоже здесь, он тоже кланяется и целует тебя» (скан обрывается).
Примечание переводчика
В письме очень много орфографических и грамматических ошибок, отсутствуют знаки препинания.
Журнал об окончании курсов медсестёр при Сталинском (то есть Новокузнецком) городском комитете Красного Креста. Из-за нехватки бумаги журнал строгой отчётности – важный документ! – сделан из старых агитплакатов
Идея перевести письма военнопленных появилась в кемеровском региональном отделении Российского Красного Креста после того, как около полусотни карточек собрал по всей стране и передал в архив переводчик, волонтёр и коллекционер Сергей Филенко. Сотрудники отделения собрали ещё и обратились за помощью с переводом в КемГУ. Переведённые письма представили в университете на выставке Красного Креста, приуроченной к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне. К работе с карточками подключилось Российское историческое общество: теперь эти ранее неизвестные письма войдут в научный оборот, станут источником сведений по истории Кузбасса и Сибири, основой для научных докладов и публикаций.
Отправитель: Макс Штейн
Адрес: Л. Штейн, Австрия, Вена, III Дитрихгассе, 20, 1/3
Адрес: Л. Штейн, Австрия, Вена, III Дитрихгассе, 20, 1/3
«Дорогая мама! Я здоров и чувствую себя хорошо. Я не получал от вас вестей два долгих месяца. Скоро ли этому придет конец? Я надеюсь на это».
Руслан Гагкуев, доктор исторических наук, председатель правления Российского исторического общества, исполнительный директор фонда «История Отечества», ведущий научный сотрудник Центра военной истории России ИРИ РАН
– Конечно, для всех нас в этом году главная тема – 80-летие Победы в Великой Отечественной войне. При этом мне кажется важным не забывать и напоминать всему миру о том, какие уроки преподала нам Первая мировая война. Ведь Вторая мировая – это прямое последствие того, что произошло в годы Первой мировой, или Великой войны, как её называли современники. И уроки эти говорят о том, что создание прочного, долгосрочного миропорядка без участия России невозможно, а именно такая попытка была предпринята в ходе Парижской мирной конференции. К чему это привело, в конечном счёте показывает нам Вторая мировая война и воспоминания героев этой выставки. Читая их, мы должны помнить, конечно, о том, что это прежде всего военнопленные, которые с оружием в руках воевали против русской армии. Важно помнить и о том, что военнопленные стали важным фактором Гражданской войны, которая разгорелась в нашей стране, и многие из них с оружием в руках принимали в ней участие по разные стороны от линии фронта.
Легионеры Чехословацкого корпуса, вставшего на сторону белых в Гражданской войне
Мир и отправка домой
Россия, вложившая в войну все силы и потерявшая миллионы солдат, надорвалась перед самым концом. Война окончилась сначала Февральской, а затем Октябрьский революцией, развалом империи и сепаратным Брестским миром, который заключали уже большевики, бросив союзников по Антанте. Мир оказался не только предательским, но и недальновидным: имея больше ресурсов и людей, Франция и Англия при поддержке США спустя полгода всё-таки одержали победу. Победители получили дивиденды по Версальскому договору, но России среди них уже не было. Впрочем, и победителей сложно называть выигравшими: территориальные приобретения вроде Эльзаса и Лотарингии были слабым утешением на фоне чудовищных разрушений и миллионов смертей.
Высылка военнопленных из России началась сразу после Октябрьской революции – ещё до заключения мира домой вернулись до полумиллиона человек. Официальное возвращение началось весной 1918-го, но уехать с каждым месяцем становилось всё труднее: в стране разгоралась Гражданская война. Обе стороны – и Советская власть, и Белое движение – пытались привлечь военнопленных, как опытных солдат, в свои ряды, предлагали оружие и гражданство. В Австро-Венгрии и Германской империи, куда приезжали пленные, государство рушилось тоже, поэтому точной статистики возвращения нет. Историки называют приблизительные значения: в российском плену пропали без вести, погибли на фронтах Гражданской войны и умерли от болезней около 15% военнопленных – это более 300 тысяч человек. Остальные благополучно вернулись домой. Были ли среди них авторы писем, переведённых в Кемерове, сейчас не знает никто.
– Мы хотим вывести проект за рамки Кузбасса и отследить людей, писавших родным из Сибири, – рассказывает Елена Малахова. – Возможно, удастся найти их правнуков и узнать, чем закончилась, например, история Юлиуса, писавшего Эльзе. Остался ли он здесь, в сибирской земле, или всё-таки попал домой и воссоединился с семьёй? И как сложилась их судьба? Кроме того, мы будем собирать новые карточки, и проект будет вовлекать больше людей, и историй будет больше.
Вольг. фрау Эльзе Винкельсберг, по отцу М. Штерн
Польская Острау, Австрия, Силезия
Воронеж, 23 мая 1915 года
Польская Острау, Австрия, Силезия
Воронеж, 23 мая 1915 года
«Я очень благодарен, что у меня нет с собой твоей фотографии, но она у меня с собой в сердце и ее никто у меня не сможет забрать. Эльзочка, нет ни одной минуты, чтобы я о тебе не думал. Сегодня, когда погода стоит хорошая, вы, скорее всего, были в Петерсвальде. Сейчас, ты как раз возвращаешься домой. Я вижу твой печальный взгляд. Мне так же плохо, как и тебе.
Я надеюсь на то, что когда-нибудь это закончится, так же, как и наша разлука. Если бы я знал, что ты знаешь обо мне, и что ты совершенно здорова, то я бы все смог вынести.
Если бы я только знал, что мои карточки дойдут до тебя. Об этом я тоже когда-нибудь узнаю.
Эльзочка, будь храброй и никогда не опускай голову.
Целую и обнимаю тебя тысячу раз.
Твой Юлиус».
По словам председателя кемеровского регионального отделения Российского Красного Креста, личные истории военнопленных имеют гуманитарное значение.
– Этот проект – о душе человека, – говорит Елена Малахова. – Военнопленных ждут жёны, ждут дети, и посмотрите: они не думают о возмездии и войне, они пишут о мирной жизни, о любви, книгах, ценах, о комодах, в конце концов. Возможно, это якорь, который держит их, помогает сберечь душевные силы и дожить до момента, когда они встретятся с близкими. Эти личные истории очень важны сегодня. Они – мостик и в наше время в какой-то степени. Они показывают, что человек остаётся человеком в любой ситуации.
«Письма из прошлого» рассказывают истории людей и потому легко выходят за границы исторической науки. Легко представить, как карточки превращаются в спектакль-вербатим, графический роман, хореографическую постановку или анимационный фильм. В таком виде они могут стать ключом к пониманию истории в захватывающей творческой форме и вырасти в большой гуманитарный проект, связывающий под знаком Красного Креста людей, регионы, страны и исторические эпохи.
Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: Александр Денисов / A42.RU
Иллюстрации и документы: кемеровское региональное отделение Российского Красного Креста
– Этот проект – о душе человека, – говорит Елена Малахова. – Военнопленных ждут жёны, ждут дети, и посмотрите: они не думают о возмездии и войне, они пишут о мирной жизни, о любви, книгах, ценах, о комодах, в конце концов. Возможно, это якорь, который держит их, помогает сберечь душевные силы и дожить до момента, когда они встретятся с близкими. Эти личные истории очень важны сегодня. Они – мостик и в наше время в какой-то степени. Они показывают, что человек остаётся человеком в любой ситуации.
«Письма из прошлого» рассказывают истории людей и потому легко выходят за границы исторической науки. Легко представить, как карточки превращаются в спектакль-вербатим, графический роман, хореографическую постановку или анимационный фильм. В таком виде они могут стать ключом к пониманию истории в захватывающей творческой форме и вырасти в большой гуманитарный проект, связывающий под знаком Красного Креста людей, регионы, страны и исторические эпохи.
Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: Александр Денисов / A42.RU
Иллюстрации и документы: кемеровское региональное отделение Российского Красного Креста
