Пандемия коронавируса в первую очередь затронула медицинскую сферу. Больницы, поликлиники, скорая помощь — работники всех учреждений направлены на борьбу с COVID-19. Корреспондент A42.RU Катерина Фролова пообщалась с медиками, которые рассказали, как изменилась их работа из-за коронавируса и боятся ли они заразиться.
Антон Казанцев, сердечно-сосудистый хирург
В феврале я переехал из Кемерова в Санкт-Петербург и застал вспышку коронавируса во всей красе. Выполняя в конце марта плановую каротидную эндартерэктомию, даже не подозревал, что стану врачом приёмного отделения. Хотя мы продолжаем выполнять экстренные сосудистые операции, других болезней ведь никто не отменял. Но к хирургической жизни примкнула другая сфера. Однажды мне довелось быть в приёмнике медбратом, и я всегда говорил, что работа там является одной из самых сложных.
Новости о перепрофилировании пришли неожиданно. В больнице никто не стал возражать, интересоваться уровнем зарплаты, противиться новому рабочему графику. Врач — это работа за идею, за то, чтобы помочь человеку, оказавшемуся в настоящей беде. А здоровье граждан, особенно в период развития никому неизвестной инфекции, превыше всего.
1 апреля нам сообщили, что с этого дня мы не покинем больницу примерно до 11 числа. Потом оказалось, что не выйдем до 14, 17… Только 19 апреля ковид-отрицательным медикам разрешили выйти. Каждый день карантина отсчитывали, не хватало общения, прогулки, смены обстановки. Депрессия и преданность нашему делу — два чувства, боровшиеся внутри меня. Стимулом стало то, что наше начальство оставалось с нами до конца. Это оказалось немаловажным в психологическом состоянии. Капитан уходит с корабля последним.
За сутки мы принимаем десятки машин скорой помощи. Везут всех, но основной контингент — это вирусная пневмония, которую легко определить по результатам компьютерной томографии (КТ). Как правило, после дальнейшего анализа мазка, пневмония чаще всего бывает вызвана коронавирусом.
Не нужно верить мифу, что болеют только пожилые. В больницу поступает много молодых пациентов в возрасте 28-35 лет, без всякой тяжёлой сопутствующей хронической патологии. Они признаются, что ещё вчера не придавали значения профилактике и карантину: гуляли по улице, сидели в компаниях друзей. А сегодня — температура, кашель, одышка. И не всем везёт, не все выздоравливают, вот в чём ужас. Буквально за ночь состояние человека может так ухудшиться, что на утро его переводят на аппарат искусственной вентиляции лёгких. Я видел, как умирают молодые парни, девушки. Грустно осознавать, что так происходит.
Заразались и наши медики. За период пандемии мы потеряли двух выдающихся сотрудников. Мужчины в самом расцвете сил, без сопутствующей патологии, которые боролись с коронавирусом наравне со всеми. Что мы испытали, узнав об их смерти? Шок и злобу, что не смогли помочь. Такая жертва заставляет нас прилагать ещё больше усилий в борьбе с COVID-19.
Называть коронавирус угрозой для медиков и других граждан — слишком мягко сказано. Он, как призрак, ходит по пятам. Но когда работаешь, нет чувства страха. Оно преломляется ответственностью, тяжёлым трудом. Больше всего боюсь, что заразятся мои близкие. Готов жить в больнице, чтобы не принести вирус домой, и такой позиции придерживаются все мои коллеги.
С «нашествием» коронавируса стало чуть скучнее жить. Раньше после ночного дежурства я мог пойти потренироваться в зал, а теперь целый пласт выпал из повседневности. Осталось одно развлечение — поспать. Рабочая жизнь не особо изменилась. Что раньше выполняли клятву Гиппократа, что сейчас. Да, работы стало больше, смены — длиннее, амуниция — некомфортной. Неизвестно, когда это закончится, но я верю, что болезнь отступит. А мы будем работать столько, сколько потребуется. Поступит тысяча пациентов — поможем тысяче. Миллион — миллиону.
Татьяна Дякина, врач неотложной помощи и врач телемедицины
У меня две должности, которые отличаются своим функционалом. Как врач неотложной помощи я приезжаю на вызовы по ДМС, осматриваю человека, назначаю лечение. При необходимости дополнительных исследований я могу только рекомендовать это сделать. Врачом телемедицины стала работать в апреле, так как потребовалось помогать пациентам с подтверждённым коронавирусом или выявленной пневмонией дистанционно. Мы общаемся с людьми, которым разрешили лечиться дома, по аудио- и видеосвязи, узнаём об их состоянии, возможных побочных эффектах от терапии. Если требуется вызываем врача или скорую помощь.
Бытует миф, что врачи сами не знают, что делать с COVID-19. Это не так. Уже известна симптоматика, хоть они и неспецифическая, у нас есть протоколы ведения подобных пациентов, отлажен алгоритм на городских вызовах на дом. Людям в группе риска, с подозрением на коронавирус, пневмонией обязательно делают тест. Скорая может госпитализировать вне зависимости от статуса пациента (ковидный или нет). В первую очередь оценивается тяжесть состояния.
Для меня как для врача неотложки, работающей по ДМС, есть определённая сложность: я не всегда могу оказать помощь полноценно. Например, у пациента выраженная симптоматика коронавируса, но я не в силах сделать тест, потому что у меня их нет. Могу только порекомендовать его сделать, вызвать скорую помощь. Все эти действия проводятся через страховую. В бумажной волоките для медика большой минус: хочется помочь в данный момент, в полном объёме. При этом, работая в неотложке, я вижу намного больше отдачи, потому что осматриваю пациентов, могу принять решение о лечении.
Я не раз выезжала на вызовы с подозрением на коронавирус. Как-то приехала к 62-летней женщине, у которой температура держалась 10 дней, не сбивалась никакими лекарствами, держалась на уровне 38 градусов. Вдобавок скудный сухой кашель, небольшая одышка. Толку от лечения антибиотиками не было, по возрасту женщина находится в группе риска. Понимаю, что сделала бы здесь тест, чтобы подтвердить или опровергнуть COVID-19, но максимум что могла сделать — вызвать скорую. Знаю, что бригада предлагала пациентке госпитализацию, но дочь женщины отказалась, побоявшись, что мама дополнительно что-то подхватит в больнице, и ситуация осложнится.
У нас в бригаде всегда есть защитная аммуниция, перчатки, маски, спиртовые салфетки. Когда выезжаем на подтверждённый коронавирус, то сразу экипируемся. Но иногда думаешь, что едешь на ОРВИ, надеваешь только маску и перчатки, а там COVID-19. Я по счастливой случайности, наверное, до сих пор не заболела.
В телемедицине всё устроено немного по-другому. Мы не видим очно пациентов, не можем их осмотреть. Тем более им уже назначено лечение. Наша задача — оценить состояние, в случае ухудшения вызвать врача на дом. Корректировать лечение можем лишь незначительно, например, слышим влажный кашель — назначаем отхаркивающее. Не более того. Такая работа нужна для разгрузки поликлиник, чтобы пациенты по каждому изменению состояния не вызывали на дом доктора, а могли пообщаться с нами дистанционно. Играет большую роль и психологическая поддержка — многим страшно, многим не разъясняли, как поступать в той или иной ситуации. А после разговора с нами они радуются, благодарят, что их успокоили и объяснили как и что.
С начала апреля и введения режима самоизоляции ситуация мало изменилась. Продолжается прирост заболевших. Мы даже не достигли плато. Самые опасные пациенты сейчас — это носители, у кого вирус есть, но они об этом не знают. Они заражают других, не подозревая об этом. А другими могут оказаться люди с хроническими болезнями, пожилые, которые заболеют и перенесут коронавирус в более тяжёлой форме. Кто-то даже попадёт в реанимацию. Эти вещи очень серьёзны. Резко самоизоляция не может быть прекращена.
Работать врачом в период пандемии может быть опасно, если не соблюдать меры профилактики. Но меня это особо не пугает, потому что мне нравится помогать людям и приносить пользу.
Рано Амирбекова, участковый терапевт
Когда началось распространение коронавируса в Китае, информация об этом дошла до поликлинического звена. Спустя какое-то время она приобрела официальный характер. Чётких регламентов не было, но стали готовиться. Задача — быть на чеку. В начале января документов и проверенной информации о вирусе было мало, но мы стали работать с тем, что имеем. Чуть позже появились регламенты и чёткое понимание действий во время пандемии.
В первые дни мы выезжали на дом с подозрением на наличие новой коронаровирусной инфекции, сейчас мы разъезжаем по подтверждённым и контактным пациентам. Наблюдаем клинические показатели: измеряем сатурацию, температуру, проводим визуальный осмотр, подробный анализ жалоб и симптомов пациента. Многие начали принимать препараты, из-за этого также проводится ЭКГ на дому, осуществляется забор крови для контроля.
С пандемией количество пациентов не сильно выросло: раньше в поликлинике принимала 28-30 человек, сейчас — 30, бывает около 40. При этом количество вызовов растёт, мы стараемся успевать, но выполнить весь план с каждым днём всё сложнее. Есть колоссальная разница между приёмом в кабинете и приёмом на дому. Во втором случае экстрима больше.
Ипохондриков хватало и до пандемии коронавируса. Сейчас население разделилось на две группы: те, кто игнорируют проблему, и те, кто сеют панику. И для врачей важно оказать не только медикаментозную помощь, но и психологическую. Мы работаем с пациентами, поддерживаем, подробно объясняем. Надо сказать, это самая сложная часть моей работы.
У нас есть специальная экипировка: белый химкостюм, очки, респираторы, перчатки. Средства индивидуальной защиты скорее оправданы, чем нет. В первые дни испытывали сложности с респираторами, но это из-за всеобщей паники. Думаю, все знают, как в самом начале люди закупались масками и гречкой.
Единственный страх, который я испытываю, как и все мои коллеги, — принести вирус на себе домой, родным. На время работы с коронавирусом я живу отдельно, общаюсь с близкими только по видео и звонкам. Но иначе нельзя.
Пандемия не может длиться вечно. Но дать прогнозы сложно, даже врачам. Заболевание с большим количеством сюрпризов, много бессимптомных пациентов. А останавливать всех поголовно на улице и брать мазки для анализа мы не можем.
Самоизоляция — действенный метод. Это, скажем, социальная вакцина. Если мы будем игнорировать её, исход может быть не самый благоприятный. Поймите, дело не в том, что коронавирус — какое-то страшное заболевание со 100% тяжёлыми последствиями. Его сложность в том, что он мало изучен, быстро мутирует. Люди всегда испытывают страх перед неизвестностью. Если же мы будем едины в своих действиях, то справимся с болезнью. Не знаю, как будет дальше, но люди однозначно должны начать вести себя несколько иначе. Главное — сохранять спокойствие, фильтровать новости, не реагировать панически на симптомы. А врачи сделают своё дело.
