«Без ошибок нет медицины»: кемеровские врачи о деле Елены Мисюриной

Уголовные дела в отношении врачей за совершение так называемой «врачебной ошибки» — это каменный век. Начнём с того, что у нас нет юридического определения термина «врачебная ошибка». Но предположим, что это определение появится. И что дальше? Ведь ошибка — не умысел, не желание причинить вред здоровью. Ошибка — это именно ошибка. Но в данном случае всё гораздо хуже. 

Мисюрину судят за осложнение, которое описано в монографиях и учебниках. Определённый процент осложнений случается во всех медицинских системах (частных и государственных, отечественных и зарубежных, развитых и не очень). Любая медицинская манипуляция имеет риск осложнений. Об этом, кстати, пациент уведомляется, подписывая информированное согласие на лечение. 

Создав «прецедент Мисюриной» государство может начать судить врачей за осложнения. Конечно, это гораздо проще, чем создавать систему страхования профессиональной ответственности врачей. Плюс очевидные имиджевые выгоды: население довольно, преступники наказаны, скоро жизнь наладится. 

Это абсолютно стопроцентное возвращение к репрессивному государству. Переключение фокуса внимания населения с реальных проблем на выдуманные. Поиск врагов и охота на ведьм. Мы всё это уже проходили в 20 веке. К чему приведёт? К оттоку врачей из специальности, к снижению качества медицинской помощи, к дальнейшим репрессиям.

Ничего нового к позиции большинства врачей я не добавлю. Риск у врачей, проводящих операции, есть всегда. Есть разница между халатностью, преднамеренным нанесением ущерба и ВРАЧЕБНОЙ ОШИБКОЙ. Врачебные ошибки были, есть и будут — медицины без них нет. Что бы ни говорили пациенты.

Но сейчас речь идёт даже не о врачебной ошибке, вина врача в данном деле очень спорна. Обвинительный приговор в данном случае — это удар по врачебной работе вообще. У меня, как у участкового педиатра, конечно, риски меньше — операций я не провожу. Но представим ситуацию: мне необходимо по жизненно важным показаниям ввести препарат, достоверных данных об аллергической реакции у ребёнка нет, и вдруг развивается анафилактический шок. Тоже будут судить?

Безусловно, врачи просто перестанут брать любые риски на себя — больных будут либо спихивать на других специалистов, либо доктора ничего делать не станут. Выходит, что так будет куда безопаснее.

Мне как лицу, незнакомому с материалами дела, сложно комментировать по существу. Однако не могу не отметить учащение нецелесообразного использования юридического термина «халатность» и чёткую тенденцию к ужесточению наказания врачей. Я уже молчу о том, что с недавнего времени медицина считается сферой услуг.

Мы, как представители медицины, сталкиваемся с огромным числом проблем и ежедневно берём на себя большую ответственность, решая их. Каждый из нас в связи с этим подвержен определённым рискам. Мне печально осознавать, насколько негативно настроено общество к врачам, и как с каждым годом растёт недоверие к медицинской системе в целом.

Начну с банального: все мы люди. Когда журналист недоволен статьёй, ему достаточно нажать кнопку на компьютере и всё исправить. Есть время подумать, вернуться чуть позже к этому вопросу или — бинго — вот оно, идеальное решение! У доктора такого права нет.

Представьте, какой груз ответственности, если что-то идёт не так. Я лично знакома с выдающимися, талантливыми докторами — и у каждого есть, грубо говоря, «своё кладбище» (не пугайтесь, не по своей вине). Не всегда всё в наших руках, это нужно уметь признавать, а, самое главное, с этим жить дальше.

Ошибка в огромных масштабах не так страшна, а вот личный аспект — всегда трагедия. И, конечно, виновный должен быть наказан. Но! То, что произошло с Еленой Мисюриной, настоящий абсурд. Так нелепо обвинить доктора, наверное, могут только в нашей системе правосудия.

Частная медицина — это прекрасно. Сервис, вежливое общение, лучшие специалисты. Но есть и обратная сторона медали: медицинский договор на услуги, защищающий исключительно учреждение. К сожалению, у нас нет совершенной системы контроля за деятельностью как частных, так и государственных медицинских организаций, а про правосудие и вовсе можно промолчать. Чаще прав тот, кто сильнее и влиятельнее. К чему это приводит? К трагедии как в жизни пациента, так и доктора, которых с каждым годом становится всё больше.

Сегодня доктор не защищен буквой закона! Мы видим, что количество исков от пациентов к врачам возросло в последнее время в десятки раз. Всё чаще объектами ответственности становятся доктора. Они несут не только административную, но и уголовную ответственность. Этот тренд настораживает. Раньше ответственность несли только медицинские учреждения. Это побуждает руководство внедрять стандарты, думать о пациентах.

Что касается врачей, то они могут защищать себя, например, с полиса страхования персональной ответственности медицинских работников. За рубежом это частая практика. У нас же не тот уровень зарплаты, врачи порой не могут себе позволить такой полис. Да и разъяснительную деятельность никто не ведёт.

В деле Мисюриной есть место и моральному конфликту. Манипуляцию пациенту она провела в одном учреждении. Скончался он в другом. Согласитесь, патологоанатомы не всегда напишут, что это врачи их медицинского учреждения виноваты в смерти больного. О полной объективности вскрытий в подобных случаях говорить некорректно. Патологоанатомы не являются независимыми экспертами. И зачастую у них нет морального права на безусловную объективность.

«Пойдёт ли мой товарищ, с которым я сегодня виделся, под суд?» – вот и моральная дилемма. Сейчас много разговоров о том, что патологоанатомическая экспертиза должны быть независимой, государственной. В то время как сейчас право проводить её есть не только у государственных, но и у ряда частных лицензированных организаций.

В этом деле много конфликтных моментов. И если говорить о решении суда, то, поверьте, среди врачей очень мало тех, кто оказывает услуги со злым умыслом. Это не укладывается в голове! Врачебные ошибки связаны чаще с недостатком ресурсов, времени или человеческим фактором. Дико, что судья нашёл в деле Мисюриной злой умысел со стороны доктора.

На мой взгляд, в законе должно быть чёткое разграничение, когда ситуация переходит из административной ответственности в уголовную. Если доктор пришёл на работу, выполнил всё, согласно федеральному стандарту, как это сделала опытнейший гематолог Мисюрина, он должен быть защищен законом.  Но суд увидел в этом злой умысел. Парадокс!

У меня, скорее, вызывают вопросы врачи частной клиники, где и умер пациент от недиагностированного внутреннего кровотечения. Тем более, что вскрытие проходило там же.

Елена Мисюрина — доктор с колоссальным опытом выполнения трепанобиопсий. Даже если она действительно повредила артерию во время процедуры, то это лишь крайне редкое описанное осложнение. Есть значительная разница между понятиями «врачебная ошибка» и «осложнение». Меня возмутило, что на процессе прокурор просил три года условно, а дали два года реального срока.

К чему это приведёт? Не могу сказать за всех врачей. Наверное, медики будут документально обосновывать необходимость проведения любой, даже не очень опасной процедуры. Описывать пациенту все её осложнения, чтобы он отказался от неё сам. Не рисковать. Но даже эти меры не оградят от судебных процессов.

Трудно судить, не зная всех мелочей этого дела. Мало конкретной информации. Одно могу сказать точно: за Мисюрину заступаются ведущие врачи страны, которые и работают с ней. Никто не стал бы марать своё имя просто так и уж тем более врать. Я склонен верить им. Надеюсь, что врач действительно невиновна.

Вряд ли у этого дела будут какие-то глобальные последствия для медицинского сообщества. Врачи как были максимально не защищены перед законом, так и останутся. Не забывайте: сегодня статус врача приравнен к обслуживающему персоналу.

В медицине есть заболевания, неблагоприятным/закономерным исходом развития которых является смерть пациента. Есть инвазивные вмешательства и осложнения, которые могут привести к летальному исходу. Смерть пациента всегда тяжкий груз на плечах врача. В своей работе мы боремся за самое главное — здоровье наших пациентов, но иногда мы проигрываем.

Я очень надеюсь, что случай с Еленой Мисюриной не продолжит пагубную тенденцию, ведущую к недоверию между парой врач-пациент. Врачи, конечно же, продолжат работать, заниматься тем, что им нравится. Будут энтузиасты, живущие больницей, но в нашей среде станет больше тех, кто предпочтет «опасной» медицине более спокойные профессии. Вот это уже нехорошая тенденция. Отношения врача и пациента должны основываться на взаимоуважении и полном доверии.

Ещё в древние времена Авиценна говорил: «Врач должен быть одет в богатые одежды, носить на руке дорогой перстень, иметь лучшего коня, дабы думы о хлебе насущном не отвлекали врача от забот о пациенте».

О первой части этого афоризма речь вести не приходится, однако же вторая его часть в настоящее время более чем актуальна. В наши дни врач не может ставить заботу о пациенте выше дум о хлебе насущном, что связано с бюрократическими, юридическими проблемами, которые ограничивают и сковывают. Нам приходится, в первую очередь, думать о своей безопасности и семье. Это сводится к тому, что важнее верно оформить всю документацию и не попасть под штрафы и взыскания из-за «неправильной» истории болезни.

Дело Мисюриной рождает новый страх: не лишения средств существования, а лишения свободы. Если вернуться к словам Авиценны, то это ещё дальше уводит нас от забот о пациенте. Мы теперь знаем, что суд может полагаться на любые доказательства, на которые вздумается, и игнорировать сторону защиты без каких-либо на то правовых причин, действуя в рамках появившейся у главы следственного комитета идеи «охоты на врачей».

Первая реакция моих молодых коллег на идею об уголовной ответственности за врачебную ошибку: «Нужно уходить из медицины». Это всё были разговоры. Потом мы услышали о деле Мисюриной — и слова стали реальностью на примере нашей коллеги. Новость шокировала всё медицинское сообщество. То, что произошло в суде, вся нелепость решений и доказательств всколыхнула врачебное сообщество и вызвало возмущение, негодование, панику, страх за свои жизни, за будущее семей у коллег по цеху.

Народ в интернете требует крови всех врачей, называя сначала убийцей Мисюрину, а затем и всех врачей. Однако доктора объединились, создали резонанс в соцсетях и организовали помощь своей коллеге. Ведь кто нам поможет, если не мы сами? Следственный комитет? Тот же народ, что требовал крови, в ответ на наше единение в пользу Мисюриной начал называть нас мафией, покрывающей убийц.

Однако хочется напомнить, что мафия — это итальянская тема. Русский народ всегда объединяет притеснение и горе. Так вот дело Мисюриной — горе для всей медицины, для всей системы, для медицинского будущего. Теперь вечерами выбирая книгу для чтения, врач предпочитает юридическую литературу медицинской, или сидит на headhunter в поисках путей отхода и сохранения своей свободы. Сами догадываетесь куда это приведёт нашу и без того проблемную медицину.

Ситуация крайне неприятная. Врач действовала в рамках своей специальности и сделала всё правильно, а осложнение, случившиеся у пациента, предугадать невозможно. То, что врачей сейчас начнут сажать за их же работу, приведёт к тому, что помощь оказать вовремя будет просто некому. Пересажают и сами уйдут.

Суть в том, что российская медицина и так находится в плачевном состоянии. Это и сами врачи говорят, и пациенты жалуются. Деньги в сферу здравоохранения не вкладывают, а те, что вкладывают, воруют со страшной силой.

Хорошо, что Елену Мисюрину оправдали. Но человек успел посидеть в тюрьме, за что спасибо нашей славной системе правоохранительных органов.

Я очень рад, что благодаря общественному резонансу дело отправили на пересмотр, так как весомых доказательств в пользу того, что Елена Мисюрина виновна, предоставлено не было. Однако нет и 100% данных, доказывающих её невиновность.

Мне очень хочется верить, что врач с таким многолетним опытом сделала всё правильно, что и будет подтверждено при пересмотре дела. Но в том случае, если окажется, что она действительно грубо нарушила процедуру трепанобиопсии у достаточно «трудного» больного, хотя мне больно об этом говорить, то наказание будет справедливым.

Тем не менее, данный процесс отлично показал, что в отечественной медицине врачи очень плохо защищены с точки зрения закона. Банальный пример: в случае добровольного отказа пациента от госпитализации (несмотря на уговоры, предупреждения об угрозе для его жизни, подписании соответствующей бумаги) — врача всё равно можно привлечь к ответственности, а всё потому, что в законодательстве вопрос отказа прописан таким образом, что врач должен госпитализировать пациента даже без его согласия (323-ФЗ, ст 20, п. 3, 9). Я не знаю, кем составлялся данный закон, но вы себе — находясь в здравом уме — можете представить, как врач насильно госпитализирует пациента? Тем не менее, если пациент или его родственники после этого обратятся в суд, есть большая вероятность, что врач окажется виноватым и будет привлечен к ответственности. И это только один пример, а в таких условиях постоянно работают тысячи врачей.

В целом, конечно, нужно стремиться к тому, чтобы решение по всем врачебным делам выносили не люди, далёкие от медицины, а врачебная комиссия, которая учтёт все нюансы. Пока, к сожалению, если что-то пойдёт не так, то, как нам показал этот процесс, можно легко посадить кого угодно, даже если его вина не была доказана. Если бы не общественный резонанс, боюсь, Елена Мисюрина по сей день находилась бы в СИЗО.