Есть ли жизнь после угледобычи, нет ли жизни — науке не известно?

Лунные пейзажи Кузбасса
Сегодня на территории Кузнецкого угольного бассейна работают около сотни угольных предприятий — разрезов и шахт, ежегодно появляются новые и закрываются старые. Каждое из них извлекает на поверхность огромнейшее количество породы и складирует вблизи предприятий, превращая тысячи гектаров плодородной почвы в безжизненные отвалы — побочный эффект угледобычи.

В своей статье «Лунные пейзажи Земли. Об экологических и этических проблемах угледобычи Кузбасса» действительный член Международной академии наук экологии и безопасности жизнедеятельности Михаил Дурнин отмечает, что согласно анализу спутниковых снимков угольных разрезов и шахт Кузбасса, хранилища извлеченных вмещающих пород, другими словами — отвалы, занимают около 80% промышленных земель угольных разрезов.

«Высота этих рукотворных гор достигает 70 метров, суммарная масса зависит от длительности эксплуатации разрезов, — пишет ученый. — Оценочные расчеты показывают, какое количество вскрышных пород было перемещено за период с 1998-го по 2014 год включительно: добыли 2561,3 миллиона тонн угля, в том числе почти 60% открытым способом. При этом масса перемещенных пород составила свыше 13 миллиардов тонн!»

Далее Дурнин рассчитывает примерную территорию, занимаемую разрезами и породой: площадь Кемеровской области составляет 95,7 тысяч кв. км, в том числе 2400 тысяч га, или 24 тысячи кв. км (27% от общей площади земельных ресурсов области) занимают земли сельскохозяйственного назначения. Согласно данным мониторинга природной среды угледобывающих районов Кузбасса, открытая угледобыча в Кузбассе сопровождается постоянно возрастающим изъятием земель из сельского и лесохозяйственного пользования.

«Если масштабы годового нарушения земель в начале 70-х годов составляли 500–600 га, то по состоянию на 2014 год площадь нарушенных разрезами земель достигла 1019,2 кв. км, — пишет Дурнин. — В 2014 году годовое нарушение земель достигло 61,1 кв. км — в 6 раз больше, чем ежегодный прирост нарушенных земель во время самой интенсивной для советского периода угледобычи».

По данным члена Международной академии наук экологии и безопасности жизнедеятельности Михаила Дурнина, при открытых горных работах соотношение угля к породе, вынутой на поверхность в процессе добычи, составляет 1 к 10, при подземной добыче объем перемещенной горной породы в тысячу раз меньше, и все же это миллионы тонн ежегодно. Анализируя нынешние темпы роста добычи угля в Кузбассе, ученый сделал неутешительные выводы.

Чтобы эти многочисленные гектары вернуть в лоно природы и превратить их в часть естественного ландшафта, необходима рекультивация и переработка шлаковых масс. Это помогает не только сокращать территории, занимаемые отвалами, но и получать экономическую эффективность за счет снижения платы за землю, экологических платежей в бюджет, которые для угольных предприятий могут составлять несколько десятков миллионов в год, а также за счет извлечения полезных компонентов и получения продуктов, находящих применение в различных отраслях производства.

В эффективной технологической цепочке рекультивационные работы, по идее, должны быть завершающим звеном комплексной переработки шламовых отходов — так, чтобы на месте бывшего разреза или шахты можно было строить дороги и дома, разбивать лесопарковые зоны, заниматься сельхозпроизводством. Пока же отчуждаемые дефицитные земли по большей части так и остаются складами отходов производства с нарушенным ландшафтом, которые пытаются вернуть в сельскохозяйственный оборот институты СО РАН и вузы.

Обнаружены… пчелы

На базе Кемеровского сельхозинститута данной проблемой занимается уже около 9 лет лаборатория рекультивации нарушенных земель, которая ежегодно возвращает в сельскохозяйственный оборот порядка 100 га отработанных отвалов. Конечно, данный показатель не сравним с площадями разработок месторождений полезных ископаемых, но в год на них появляется более 1 миллиона саженцев березы, сосны и облепихи.

Корреспондент бизнес-журнала «Капитал» встретился с заведующей научно-исследовательской лабораторией рекультивации нарушенных земель Кемеровского ГСХИ Мариной Яковченко, чтобы выяснить, может ли быть жизнь «разумной и обитаемой» после угледобычи.

Для начала объясним читателю, как происходит процесс рекультивации, который включает в себя технический и биологический этапы. Первым этапом занимается само предприятие, которое сглаживает поверхность отвалов и наносит плодородный слой почвы: породу покрывают либо ПСП — плодородным слоем почвы, так называемой черной почвой, либо ППСП — потенциально плодородным слоем почвы — глиной. Подрядная организация приезжает уже на подготовленную территорию и высаживает специально выращенные для этих целей саженцы из лесхозов.

От лаборатории Кемеровского ГСХИ этим занимается студенческий отряд «Росток», в котором 120 бойцов — студентов разных факультетов и всех курсов вуза. По большей части это студенты инженерного факультета специальности «Природоохранное обустройство территории».

Лаборатория восстанавливает нарушенные участки на территориях угольных разрезов и шахт таких крупных угледобывающих компаний, как «СДС-Уголь», «Кузбассразрезуголь», «Стройсервис», «Участок «Коксовый» и «СУЭК Кузбасс». «В этом году мы сдали Киселевской администрации 40 гектаров на территории «Шахты № 12» и 20 гектаров разрезу «Участок „Коксовый“ со 100% выполнением работы, до конца года мы сдадим всего около 100 гектаров — в Красном Броде и Мохово. Рекультивировали 70 гектаров УК „Кузбассразрезуголь“, их мы будем сдавать в следующем году», — рассказывает канд. хим. наук Марина Яковченко.

Итогом работы лаборатории по окончании сезона, который продлится до конца октября, будет рекультивация на 110 га, но о результативности говорить рано — плоды труда можно оценить только в следующем году. «Если приживаемость древесных растений на рекультвируемой территории через год составляет не менее 80%, значит, работа выполнена, цели достигнуты, и тогда землю можно сдавать под крыло местной администрации — либо района, либо города», — поясняет завлабораторией.

В сентябре облепиха, собираемая на отвалах угольных разрезов местными жителями, становится вполне доходным источником на местных продовольственных рынках. Такое изобилие сибирской альтернативы китайской дерезы Яковченко объясняет особенностями ее приживаемости: «Облепиха очень быстро растет, у нее мощная корневая система, которая дает подстилку. Сами предприятия желают, чтобы на их отвалах росла облепиха».

Получается, выращиваем облепиху в промышленных масштабах и ничего из нее не производим? Бытует мнение, что ягода, растущая на отвалах, радиоактивна, потому что растет на грунте, добытом на огромной глубине, который десятки миллионов лет накапливал в себе различные химические элементы, в том числе радиоактивные, а также тяжелые металлы. Марина Яковченко опровергает эти заблуждения: «Согласно нашим исследованиям, которые лаборатория проводит почти 10 лет, а институт — уже около 30 лет, никаких вредных токсичных веществ, в том числе тяжелых металлов, не обнаружено. Превышения радиационного фона тоже нет. Единственно, что может загрязнить ягоду, это пыль, которой очень много вблизи угольных предприятий». Если взять за бизнес-идею, возможно, проект по переработке облепихи в промышленных масштабах заполнит пробел в местной экономике.

Кроме того, рекультивируемая почва засеивается травой, для этого используется специальная противоэрозионная травосмесь многолетних растений. «Дикорастущие травы также укрепляют своей мощной корневой системой почву и обогащают ее азотом: это донник, люцерна, кострец, эспарцет и овсяница. На полях, предназначенных для сельскохозяйственных нужд, выросшая трава используется впоследствии на корм скоту, — говорит о пользе биологической рекультивации заведующая научно-исследовательской лабораторией. — Кстати, мы ведем наблюдения на рекультивированных землях в течение 5 лет и выяснили, что на некоторых отвалах, где мы сеяли траву, уже через три года заводятся пчелы».

И хотя проблемы восстановления нарушенных земель более значительны и глобальны для нашего региона, трава и пчелы все же дают надежду хоть как-то компенсировать причиненный недрам урон.