31 мая начался период сдачи единых государственных экзаменов: выпускники подтверждали знания по химии, географии и литературе. Они продлятся до конца июня. А за пару недель до того ЕГЭ в очередной раз предложили отменить. «Переломить ситуацию и вернуться к традиционному русскому образованию без ЕГЭ, ГИА и прочих аббревиатур» захотел зампредседателя Госдумы и член общественного совета при Министерстве культуры Пётр Толстой.
Давайте вспомним, к чему нам предлагают вернуться.
Экзамен преткновения
Единый государственный экзамен ввели в России в качестве эксперимента в ряде регионов в 2001 году, число их росло с каждым годом. Ключевой задачей ЕГЭ стало уничтожение недобросовестности в школах и коррупции в вузах. Экзамены должны были стать объективной и точной оценкой знаний каждого ученика, а в случае отличных результатов — обеспечить поступление в любой российский вуз. Кроме того, экзамен стал важным этапом вхождения России в Болонский процесс. Это набор соглашений, обеспечивающий сопоставимость стандартов высшего образования в разных странах.
К 2009 году ЕГЭ в России полностью заменил выпускные экзамены в школах и стал основным вступительным испытанием в вузах. Звучали слова о повышении качества образования и квалификации учителей. С тех пор плюсы и минусы единого экзамена жарко обсуждают каждый год.
Спустя двадцать лет после первого эксперимента с ЕГЭ — удалось ли добиться поставленных целей?
В плане уничтожения коррупции и обеспечения равных условий для поступления — скорее, да. Выпускники сдают экзамен под присмотром наблюдателей и видеокамер вдали от школы и учителей, работы проверяют анонимно и наполовину автоматизировано. Попытки воспользоваться гаджетами и шпаргалками жёстко пресекают, каждый раз несколько сотен человек за это отправляют на пересдачу через год. Единый экзамен объективен, позволяет сравнить результат обучения в разных школах, стимулирует самоподготовку, становится социальным лифтом, позволяя талантливым детям поступать в лучшие вузы страны.
А вот с повышением качества образования, учебной литературы и квалификации учителей всё не так просто. Спустя двадцать лет главная претензия к ЕГЭ звучит так: экзамен стимулирует не получение знаний, а умение решать тесты. В 10 и 11 классе подготовка к ЕГЭ в школе вообще подменяет собой учебный процесс, а индустрию внешкольной подготовки оценивают в более чем сто миллиардов рублей ежегодно. Именно ЕГЭ педагоги обвиняют в формализации школьного образования, снижении творческих и рациональных способностей школьников, высоком уровне стресса.
Экзаменов — два, единообразия — ноль
До ЕГЭ экзаменов было два: выпускные из школы и вступительные в вуз.
Классические экзамены, доставшиеся современной России от СССР, а ему — от Российский Империи, проводили устно и письменно одновременно. В зависимости от предмета доля того и другого отличалась. Экзамен по истории был, в основном, устным, но школьник опирался на подготовленные на месте записи. По математике — скорее, письменным, но написанное решение требовалось объяснить.
Экзамен не был единым в том смысле, что школы и вузы сами определяли содержимое испытаний: составляли билеты и выбирали критерии оценки. Да, имелись методические указания, но по современным меркам — очень общие. Огромное влияние на процесс и результат оказывал педагог.
После распада СССР говорить о единообразии не приходилось совсем. Появились частные школы и частные вузы, платное образование, профильные классы, гимназии и лицеи, их причудливые коллаборации с вузами, предметные олимпиады, подготовительные курсы и много, много чего ещё.
Выпускные: марафон списывания
Одиннадцатиклассники сдавали в 2000 году два обязательных экзамена — русский язык и математику — и ещё несколько по выбору. Экзамены напрямую влияли на оценку в аттестате: можно было проучиться десять лет на одни пятёрки, но если ты сдавал выпускной экзамен на четыре, выше в аттестат поставить не могли.
Учитывая, что результаты влияли и на показатели учителей, выпускной экзамен зачастую превращался в марафон списывания, в котором проверяющие помогали проверяемым: ставить самому себе двойки никто не хотел. Степень откровенности подтасовок разнилась от «сделали вид, что не заметили шпаргалку» до «положили перед школьником учебник с нужным параграфом» и даже «учитель исправил все ошибки и отдал переписать начисто».
В результате между реальными знаниями учеников и результатами экзаменов образовывался разрыв, которого никто не замечал, пока не ввели ЕГЭ.
— Падение качества образования связывают с ЕГЭ, но это не так, — подчёркивал в интервью «Взгляду» руководитель Елизовской физико-математической школы Сергей Новиков. — Просто ЕГЭ вскрыл то, что есть на самом деле. Результаты оказались удручающими. Потому что минимальный порог не преодолеть — я как математик говорю — это надо просто не знать математику. И вдруг оказалось, что у нас огромный процент детей просто не знает. Порядка 12–15%.
Как проходили вступительные экзамены
При СССР подать документы можно было только в один вуз. В России девяностых-двухтысячных закон не регламентировал количество вузов, но оно всё равно ограничивалось возможностью присутствовать на экзаменах — ведь они проходили очно. Абитуриент подавал в один вуз оригиналы документов, в другой — и иногда третий — копии, и, если не проходил в первом, шёл в другие. Копии, впрочем, принимали не все вузы.
Для современных школьников это наверняка будет странно, но точных формулировок заданий и даже критериев отбора не существовало. Вуз сам составлял «билеты» — блоки из одного-трёх вопросов. До экзамена билеты не публиковали, то есть человек просто изучал предмет в целом и шёл на экзамен. А преподаватель вуза должен был оценить не конкретный ответ, а все его знания и не всегда ограничивался вопросами из билета.
— Отдельного натаскивания на экзамен в том виде, в каком сейчас распространена подготовка к ЕГЭ, не было, — говорит учительница Ольга Осинникова. — Точнее, учёба и была подготовкой к экзамену. Логично, правда? Никаких предварительных тестов, пробных экзаменов. Зато раздобыть билеты прошлых лет, чтобы понимать хотя бы структуру вопросов, было святой задачей репетитора, специализирующего на подготовке к поступлению. Репетиторов в 10-11 классах нанимали далеко не все, в классе таких учеников было меньшинство. Остальные либо вообще не собирались поступать на «бюджет», либо верили в свои силы, либо у родителей просто не было на репетитора денег.
У гуманитариев экзамен выглядел как длинный, до получаса, разговор, в котором абитуриент должен был продемонстрировать знание вопроса, умение связно излагать мысли, аргументировать позицию и отвечать на критику.
— Для поколения, сдававшего классические экзамены, тесты, особенно с вариантами ответов, кажутся упрощением, — говорит Ольга Осинникова. — Выпускники, сдавшие ЕГЭ на высокий балл, часто не могут связно изложить тему: они натренировались отвечать на несколько вопросов по ней, но многое нельзя сформулировать в виде вопроса для теста.
Экзамены по точным наукам были в значительной степени письменными. Получив в билете задачи, абитуриент их самостоятельно решал, после чего шёл к экзаменатору и объяснял ход решения. Интересно, что из-за зыбкости критериев случались ситуации, когда человек неправильно решал задачу из-за простой арифметической ошибки, но всё равно получал высокую оценку — потому что продемонстрировал понимание способа или предложил нестандартное решение.
Нетрудно заметить, как велика была роль и, если угодно, власть педагога, как широк круг полномочий членов приёмной комиссии. В период экзаменов они небольшой группой решали судьбы людей. Это накладывало в первую очередь моральные обязательства — и в период падения доходов и статуса профессии не всякий мог справиться с этим грузом.
Взятки и блат
Среди абитуриентов начала двухтысячных широко распространились настроения пессимистические: «всё куплено», «на бюджет принимают только за деньги или по блату». И для этого были основания. Масштабы коррупции разнились от вуза к вузу, зависели от его престижности и моральной чистоплотности руководителей, и порой действительно потрясали воображение. Дети всех прокуроров и судей города обязательно поступали на юрфак, сын доктора наук просто обязан стать кандидатом, а преподаватель-взяточник на купленных экзаменах стал постоянным персонажем анекдотов.
А вот поймать коррупционеров за руку было непросто: проплаченные абитуриенты поступали с помощью хитрых схем, например, поддельных результатов олимпиад или подмены экзаменационных листов — то есть перепроверка ничего не давала. С устными экзаменами – по той же истории или обществознанию – было ещё проще: достаточно помочь нужным детям и «завалить» остальных.
Тем не менее, коррупционеров ловили. В Кузбассе самое громкое дело началось в 2004 году, когда ректора КемГУ Юрия Захарова, возглавлявшего этот вуз 30 лет, обвинили во взяточничестве, подлоге и превышении полномочий.
ЕГЭ резко усложнил любой подлог, но желание и привычка зарабатывать на вступительной кампании никуда не делись. В первые годы после введения ЕГЭ случился целый ряд крупных скандалов. В 2010 году «Российская газета» рассказывала, как в Ростовской области 30 преподавателей, обложившись словарями и учебниками, выполняли задания ЕГЭ вместо учеников, а в Астраханской области учителя по телефону подсказывали выпускникам ответы. А в 2011 году в престижнейшем РГМУ имени Пирогова оказалось, что почти весь набор — 626 из 709 абитуриентов — «мёртвые души», на места которых позднее зачисляли других абитуриентов за большие деньги.
Со временем масштабы прямых подлогов и продажи мест сократились, зато появились новые, более сложные способы мошенничества на экзаменах: пересылка ответов из ранних часовых поясов в более поздние, взлом баз данных с правильными ответами. Однако эти случаи были единичными, и судя по косвенным признакам — например, низкому количеству «стобалльников», — уровень коррупции не идёт ни в какое сравнение с тем, что было раньше.
Родители против ЕГЭ, педагоги в растерянности
Соцопросы демонстрируют рост количества россиян, выступающих за отмену ЕГЭ: к маю среди респондентов таковых было 68%. Причём среди родителей старшеклассников эта доля ещё выше.
— Одна из проблем ЕГЭ — огромный стресс, в котором живут дети, — подчёркивает Ольга Осинникова. — Родители, школа, окружающие ведут себя так, будто несдача ЕГЭ разрушит жизнь и будущее. Конечно, высшее образование важно, но психическое здоровье куда важнее. Достаточно пройтись по твиттеру и почитать, что пишут эти дети. Они полны неуверенности, они заранее ненавидят себя. Это очень страшно. Конечно, это относится к любым экзаменам. В том плане, что и мы стрессовали в своё время. Однако есть ощущение, что именно сама форма ЕГЭ приводит к такому.
По словам педагога-психолога Ольги Козляковой, ЕГЭ давит на психику школьников годами.
— Процедура, нагнетающая напряжение, ужасна, а тесты не показывают системных знаний, — отмечает учительница. — Но есть и плюсы. Действительно же ведь у ребят больше возможностей для поступления. Пожалуй, ЕГЭ нужно не отменять, а дорабатывать.
По мнению доктора экономических наук Игоря Аглицкого, которое приводит «Независимая газета», в отмене единого государственного экзамена заинтересованы прежде всего вузы.
— Каждый вуз сможет разрабатывать свои экзаменационные программы, составлять свои задания и использовать свои критерии оценивания. Так уже было, — подчёркивает учёный. — Значимыми станут не учителя и фрилансеры, а преподаватели вузов, хорошо знакомые с банком заданий. В том числе и составители этих самых заданий. Таким образом, произойдет глобальный передел рынка репетиторских услуг.
В педагогическом сообществе единого мнения по этому поводу нет.
— Если бы заменить один экзамен на другой можно было по мановению волшебной палочки, без очередной перестройки всей системы, я бы сказала, что возврат к классическим экзаменам — хорошее решение, — говорит Ольга Осинникова. — При подготовке к ЕГЭ часто всё сводится к прорешиванию тестов. Не сказать, что это помогает в фундаментальной подготовке по предмету. Ребёнку из-за загруженности приходится выбирать — знать предмет или уметь его сдавать. Есть, конечно, учителя, которые успевают осветить предмет всесторонне, есть и дети, которые способны учиться в таких условиях. Но это далеко не все. Подготовка к классическому экзамену позволяет получить больше знаний. К сожалению, я не уверена, что очередная реформа образования сделает всё лучше. Если представить, что сейчас начнется переделка программ, переделка самой формы сдачи, обкатка новой системы… Я не верю, что замена экзаменов будет продуманной и логичной, да еще и заботящейся о детях. Так что пусть лучше не лезут.
