31 августа 2017 в 15:49 Общество

Истории небесного спецназа: ледяной плен, Агафья и крест в Шерегеше

Авиационный отряд специального назначения защищает Кузбасс уже 25 лет. Лётчики искали пропавших людей, вызволяли раненых туристов из горных районов, тушили пожары, доставляли опасные грузы – например, взрывчатку на реки в паводок, и перебрасывали силы и средства Росгвардии туда, где они нужнее всего. Круглосуточно и в любую погоду офицеры готовы к выполнению любой задачи.

«Газета Кемерова» узнала, кому спасли жизнь кузбасские пилоты, какой вклад они внесли в развитие курорта Шерегеш и о чём говорили с отшельницей Агафьей Лыковой.

 

Братство лётчиков

Заместитель командира отряда Александр Поль летает на вертолёте уже более 20 лет. В отряд он перешёл из 10-й отдельной эскадрильи внутренних войск в Новосибирске в 1999 году. Мы сидим в его кабинете. На стенах — фотографии вертолётов-ласточек: в горах и тайге, на реках и крышах высотных зданий.

— На вооружении авиационного отряда состоят вертолёты Ми-8, комплекс беспилотных летательных аппаратов и система высотного видеонаблюдения, — рассказывает лётчик. — Вертолёты базируются в аэропорту им. Леонова. Сейчас один из них готов к вылету.

Одна из машин находится на профилактическом ремонте в Новосибирске. Вертолёт нужно «перебрать» спустя 1 500 часов налёта. Если столько не отлетали, а минуло 10 лет — технику также отправят на проверку. Лётчики своих стальных птиц уважают и относятся к ним как к живым существам.

— На смену приходишь и с вертолётом здороваешься. А как же! Гладишь его. С автомобилями ведь тоже иногда люди разговаривают, так и мы. После полёта обязательно говоришь: «Спасибо, машинка, что не подвела!» За чистотой, порядком сами следим. Если, не дай бог, что-то порвалось, сломалось, наши инженеры живо всё наладят, залатают, — рассказывает Александр Поль.

На почётном месте в кабинете висит календарь. Необычный, без дат. На страничке каждого месяца напечатаны портреты товарищей и дни их рождения. В авиационном отряде не любят слово «коллеги» — слишком оно казённое для людей, которые всегда готовы подставить плечо.

— За 25 лет службы у нас ни разу не было сбоев по вине личного состава. Коллектив сплочённый, зрелый. В авиационном отряде служит около 40 человек. Все офицеры — с высшим образованием, лётчики I класса. Могут летать днём и ночью, в любых погодных условиях, — рассказывает Александр Викторович. — Кузбасс — сложный регион. И климат непростой, и рельеф — здесь и горы, и лесистая, непроходимая тайга. Дорог не так много, территория огромная: без вертолёта нельзя.

Наши ключевые задачи — охрана общественного порядка, обеспечение безопасности граждан, воздушная разведка, перевозка сил и средств Росгвардии, а также предотвращение преступлений: рубки леса, незаконной добычи угля. Но мы всегда откликаемся, когда кузбассовцам нужна помощь: участвуем в поисках пропавших людей, эвакуируем раненых с горных территорий, — заключает пилот.

 

Как найти человека в лесу

В России за воздушный поиск людей отвечает МЧС. Но ближайший вертолёт спасателей находится в Красноярске. Он непременно прибудет в Кузбасс в случае техногенной катастрофы или другой чрезвычайной ситуации. Но искать человека, который заблудился в тайге, коллеги из другого региона не станут — у них есть свои задачи. В поисках уже 25 лет помогают лётчики Авиационного отряда специального назначения.

— Помню, как два мальчика-подростка заблудились в лесу в районе Тяжина: ушли за грибами и сбились с тропы. Спасатели, полиция и волонтёры три дня прочёсывали тайгу — безрезультатно, тогда уже привлекли нас, — вспоминает Александр Поль.

В таких случаях на задание отправляется экипаж из трёх человек — два пилота и бортовой техник, который отслеживает работу приборов и двигателей. Ещё на борт обязательно берут наблюдателей, которые хорошо знают район поиска, уточняет лётчик. Часто это местные охотники. Тайгу осматривают с воздуха, а с наступлением темноты используют тепловизор — человека можно отыскать даже в самой плотной тайге.

— Ребята оказались смышлёные — они услышали вертолёт и отыскали небольшую поляну. Там мы их и увидели. Многие взрослые не могут похвастаться такой находчивостью: слышат шум, но не знают, как сообщить о себе. Однажды мы так трое суток мужа и жену искали — они нас слышали, но на открытое место выйти не догадались, — поясняет Александр Викторович.

Подполковник Поль признаётся, что люди стали пропадать чаще. В кризисные времена тайга многих кормит. Весной люди отправляются в лес за колбой и папоротником, летом — за ягодами и травами, осенью — за грибами и кедровым орехом. Сейчас число тех, кто потерял дорогу к дому, будет только расти — начался грибной сезон.

— Взрослые часто отправляются в тайгу вместе с детьми. В Салаире несколько дней искали бабушку и внучку, которые ушли за грибами. Полиции удалось отследить место, где они в последний раз выходили на связь по мобильному телефону. Мы эвакуировали их быстро, к счастью, они не пострадали, — делится Александр Поль. 

 

10 дней в ледяном плену

Даже бывалым таёжникам порой нужна помощь с воздуха. Подполковник Поль вспоминает, как прошлой осенью в Междуреченске 14 рыбаков оказались заложниками скованной льдом реки.

— Они не успели сплавиться на лодках вниз по течению, вода замёрзла. Ночью была минусовая температура. А вокруг непроходимая тайга и скалы, до ближайшей деревни доберешься только на лодке — 60 километров. Реку сковало, пешком не пойдёшь — провалишься. Одна надежда на вертолёт, — рассказывает пилот.

Перед этим рыбаки сплавлялись по реке уже две недели — ловили хариус. Он осенью как раз по реке идёт, скатывается с порогов. Три холодных ночи люди пережили, температура до –10 доходила. Все припасы кончились, даже в избушке охотничьей ничего не осталось. Пришлось съесть всю пойманную рыбу.

— В ледяном плену рыбаки провели в общей сложности 10 дней — не сразу им удалось подать сигнал о помощи. Когда мы прилетели, тяжело было на них смотреть — взгляд пустой, все худые, измученные. Как они радовались нам! Говорили, что молились, чтобы вертолёт прилетел. На реке тогда нас встречали 14 человек — три группы. Мы доставили всех в Междуреченск, в медицинские учреждения. К счастью, все остались живы и здоровы, — вспоминает лётчик одно из самых сложных заданий.

Что делать, если заблудился в тайге

Если идёте в лес, берите с собой спички или зажигалку, тёплую одежду, компас или JPS-навигатор. Не планируете уходить далеко? Всё равно экипируйтесь тщательно — мало ли, что случится.

Сообщите родственникам, куда отправляетесь. Внимательно изучите карту — знание основных транспортных развязок, рек, населённых пунктов вам пригодится. Возьмите её с собой.

Не забывайте про запас еды и воды на два дня — многие пренебрегают им, а потом питаются в тайге корешками и ягодами до прибытия помощи.

Никогда не оставляйте телефон в машине! Он должен быть всегда при вас и полностью заряженный. Сейчас столько вышек, что даже в непроходимом лесу или горах есть связь. Это может вас спасти.

Вы заблудились? Не паникуйте. Найдите открытое место, обустройте себе ночлег, разведите костёр. Через два-три дня поднимут вертолёт. Тайга в Кузбассе лесистая, плотная – найти человека сложно. Но дым видно с воздуха за 10–20 километров.

Не взяли спички? На поляне размахивайте яркой или светлой одеждой, если услышите вертолёт. Так вас быстрее заметят. Именно на открытой местности вертолёт сможет приземлиться или опустить лебёдку, на которой вас поднимут в салон.

 

Самая скорая помощь

Авиационный отряд много раз эвакуировал раненых туристов из горных районов Кузбасса и Алтайского края. Вместе с медиками лётчики приходили на помощь к людям с тяжёлыми травмами. 

— Два года назад турист сорвался с горы Верхний зуб, недалеко от станции Лужба. У него были множественные переломы, сам двигаться он не мог. По земле добраться до него было нельзя — это труднопроходимый горный район. До ближайшего населенного пункта — 50 километров. Мы полетели за ним вместе с врачами, быстро обнаружили и доставили в больницу, — вспоминает Александр Поль. — Однажды пришлось эвакуировать группу скалолазов с горы Белуха — высшей точки Алтайских гор, более 4 500 метров над уровнем моря. Ребята выбрали неудачный маршрут — не справились. И выше не поднимешься, и спуститься не получается. Пришлось снимать с помощью вертолёта — летали с нашим командиром Александром Бухтояровым.

В 2010 году авиационный отряд отправился в Казахстан за кемеровчанами, которые попали в беду. Вертолёт Ми-8 может преодолеть без дозаправки 1 000 километров — это расстояние от Кузбасса до Омска. В тот раз пришлось пополнять запасы топлива в Барнауле.

— Кемеровская семья — родители, их ребёнок и бабушка — поехала отдыхать в Казахстан на своей машине. На границе они попали в серьёзное ДТП. Все, кто был в машине, получили тяжелейшие травмы, в том числе переломы позвоночника. Пациенты были нетранспортабельны. В населённом пункте Родино операции делать было некому, а на автомобиле везти медики запретили. Но в Кузбассе своих не бросают — кемеровчан решили доставить в Центр охраны здоровья шахтёров в Ленинске-Кузнецком, так решил губернатор. За семьей отправили наш вертолёт. Мы забрали бригаду врачей с оборудованием и полетели в Казахстан. 

Грузить пациентов в вертолёт, а потом доставлять в больницу нужно было очень осторожно. Но специалисты из Центра неоднократно это делали, как и лётчики. Поэтому полёт прошёл нормально. Всех членов семьи прооперировали, они остались живы — Александр Поль и другие пилоты потом интересовались состоянием земляков, и радовались, что всё закончилось хорошо.

 

«Как здоровье Амана Гумировича?»

Именно авиационный отряд специального назначения много лет навещал в тайге отшельницу Агафью Лыкову. Кемеровские пилоты вспоминают о ней с теплотой.

— Нам к ней летать нравиться. Агафья Карповна нас уже знает и встречает радушно. Мы на протяжении нескольких лет привозили ей продукты и лекарства, а потом помогали по хозяйству — картошку в погреб спускали, убирали урожай моркови, — Александр Викторович показывает снимки с улыбающейся таёжницей. — Она сама выращивает всё необходимое, прекрасный огород в лесу разбила.

Пилоты привозили Агафье Лыковой около тонны груза — муку, пшено, консервы, сахар. Домик её стоит на горе — там вертолёт не приземлится. Поэтому сажали машину на косу, надевали болотные сапоги и перебирались вброд через реку вместе с поклажей. А там и до владений отшельницы рукой подать.

— В доме у бабушки всегда чисто, уютно. Электричеством она не пользуется, лучины жжёт, печку топит — помощники ей за лето дрова заготавливают. Сама она уже не в силах — возраст не тот. Три года назад мы увозили её в Таштагол — в больницу. Предлагали ей в городе остаться: тяжело ведь одной. Но после обследования она снова попросилась в тайгу. Здесь её дом, даже медведь за свою считает — Агафья Карповна рассказывала, что он близко подходит к огороду, но её не трогает. Она не боится зверя — ружьё есть, но в ход его пускать не спешит, не обижает «соседа».

— Спрашивает ли она что-то о жизни за пределами тайги?

— Конечно. Первым делом интересуется: «Как здоровье Амана Гумировича?» И обязательно ему гостинец передаёт — полотенце вышитое или ещё что-то, сделанное своими руками.

 

Откуда взялся крест в Шерегеше

На горе Мустаг в Горной Шории стоит Поклонный крест. Его можно увидеть ещё на подъезде к Шерегешу. Высота креста вместе с основанием — около 20 метров, а вес составляет около 4 тонн. Его установили в 2001 году лётчики авиационного отряда специального назначения Александр Поль и Александр Бухтояров.

— Крест к 2000-летию Рождества Христова отлили на заводе в Новокузнецке. Установить его на гору можно было только с помощью вертолёта, — вспоминает Александр Викторович. — Мы с Александром Михайловичем поднимали его на высоту 1 500 метров над уровнем моря, я был вторым пилотом. Монтаж — это ювелирная работа для лётчика. Взлётная масса была очень высока. Вертолёт может поднять не более 4 тонн, а крест примерно столько и весил. В горах разреженный воздух, вертолёт становится очень инертным — им сложно управлять. Крест мы устанавливали точно в основание — вертолёт завис над парапетом, и монтажники закрепили конструкцию анкерными болтами.

Именно лётчики заложили основы горнолыжного курорта Шерегеш. В 2005 и 2006 годах они установили две канатные дороги и более 40 опор, на которых держатся подъемники. 

 

В кабине пилота

Мы отправляемся в аэропорт. В кабине вертолёта нас ждёт штурман Николай Причинин.  Он отлетал уже 8 000 часов — сначала на самолётах гражданской авиации, а потом и на вертолётах. Для этого пришлось переучиваться.

— Смотрите, это левая и правая панели летчика, верхний электрощиток, двигатели и центральный пульт: автопилот, радиостанция, чёрный ящик и приборы контроля, — рассказывает Николай Васильевич. — А это локатор: в условиях плохой видимости мы увидим здесь речки, они будут тёмные, ориентиры в городе — светлые. Мы садим вертолёт визуально, но если летим в тумане или через облака, то ориентируемся по приборам.

В пути лётчики постоянно контролируют положение вертолёта, скорость, высоту, курс. Ручка управления — в правой руке, под ногами — педали, управляющие винтом. Необходима отличная координация движений и предельная концентрация.

— Чтобы повернуть влево, нужно управлять и конусом, и винтом, и хвостовой частью, — объясняет мне опытный штурман. — Вертолётчик двигается на протяжении всего полёта. В сложных метеоусловиях напряжения ещё больше. Мы летаем в дождь, туман или в облаках идём. Порой ничего не видно. Но мы всегда приходим из точки «А» в точку «Б» в назначенное время.

— Устаёте?

— Ну, как без этого… Но усталость-то приятная, потому что работа любимая. Радостно на душе, когда задание выполнишь. Если люди благодарят — это счастье. Помню, как в гражданской авиации пассажиры нам хлопали после посадки. Это очень приятно.

Когда заданий у лётчиков нет, они тренируются. Вылеты — четыре раза в неделю. В таких случаях плохая погода становится удачей: пилоты оттачивают навыки полёта в сложных метеоусловиях. Вылетают и в одиночку — выполняют взлёт и посадку без напарника, чтобы не спасовать в трудную минуту. Вся жизнь — в полёте.

 

Люди, влюблённые в небо

Командир авиационного отряда Александр Бухтояров встречает нас на взлётной полосе. В аэропорту он чувствует себя как дома. Он летает уже 44 года, его стаж насчитывает более 12 000 часов.

— Я был ростом маленький и не думал, что попаду в авиацию, а летать с детства хотелось. Бабушка мне говорила: «Лучше в музыкальную школу иди. Там красиво всё – идёшь, музыка звучит, бархат кругом». А я только смеялся. Судьбу мою определила случайность — услышал, что в «Аэроклуб» набирают людей, да и пошёл туда. Так и жизнь моя сложилась — на вертолётах полетал, потом на самолётах. Что сложнее? Не знаю, везде непросто. Но труднее всего было переучиться.

— Каким должен быть человек, чтобы стать хорошим лётчиком?

— Лучше стать сначала хорошим человеком, а лётчиком можно быть любым — знать своё дело и работать на совесть. Для этой профессии не требуется чего-то особенного. Шахтёры, мне кажется, больше рискуют жизнью, чем мы. И ответственность под землёй ничуть не меньше, чем в небе.

Когда лётчик погибает, он видит землю и до последнего борется. Падение — это мгновенная смерть, без мучений. А каково шахтёру под землёй, в темноте? Это страшно. Конечно, полёты связаны с романтикой. Красоты мы видим много… Летишь, а всё снегом покрылось, или как сейчас, осень — земля становится золотой, — размышляет Александр Иванович.

— Здесь работают только люди, влюблённые в небо, — соглашается пилот Александр Поль. — Для меня наша профессия была мечтой — я вырос в семье военного лётчика. В гарнизоне отец ещё мальчишкой сажал меня на вертолёт. И многие из нас хотели быть пилотами с детства. Небо надо любить, им надо болеть… Мой сын будет в следующем году в лётное поступать. И я рад за него! У него первый полёт ещё впереди.  

Ещё материалы по теме

Подпишитесь на оперативные новости в удобном формате:

Читайте далее
Кемеровчане массово переучиваются на ИТ-специальности: кто берет на работу бывших менеджеров и продавцов
Яндекс.Метрика