24 декабря в Кемерове на улице Таврической произошёл пожар, в котором погибли 22 человека — ужасно много для небольшого частного домохозяйства. Оказалось, что здесь действовал неофициальный приют для людей, попавших в тяжёлую жизненную ситуацию: бездомных, наркозависимых и маломобильных инвалидов. Когда ночью дом загорелся, они оказались беспомощны перед дымом и огнём.
Организатор приюта — 31-летний ранее судимый Андрей Смирнов. Некоторые соседи называют его сектантом, другие — христианским пастором. Одни указывают на нарушение санитарных и противопожарных правил, другие — на то, что он помогал людям, за которых не брался больше никто. Рассказываем, что привело к трагедии, как власти планируют предотвращать подобные ей и почему это может привести к уменьшению количества приютов и новым, но менее заметным смертям.
Как сгорели 22 человека
Двухэтажный деревянный дом на Таврической Андрею Смирнову не принадлежал. Он арендовал его в октябре 2019 года специально для приюта. Постояльцами в нём становились люди обездоленные — инвалиды, бездомные, наркозависимые, только что вышедшие из тюрьмы. Количество их постепенно выросло до нескольких десятков, притом что площадь дома вместе со вторым этажом не превышала 180 квадратных метров. Соседи затрудняются сказать, сколько точно было людей: многие не могли ходить и практически не покидали стен приюта. Поговаривают, что создатель приюта запрещал лишний раз выходить за забор, что, впрочем, соседей вполне устраивало: к постояльцам относились с опаской.
На участке за домом постояльцы разводили животных, соседи неоднократно жаловались на антисанитарию. С фасадной стороны дома на пристрой ке располагалась вывеска «Корма для с/х животных», то есть неофициальный приют был одновременно магазином. Соседи свидетельствуют, что постояльцы были заняты в хозяйстве: одни ухаживали за скотиной, другие фасовали и помогали продавать товар.
Те же соседи сообщают, что слышали, будто организатор приюта получал за жильцов пенсии и пособия по доверенности, и сам распоряжался ими. Доподлинно это, однако, неизвестно.
По словам владелицы дома, они с самого начала договорились, что Андрей позднее выкупит недвижимость. Однако сделать этого пастор всё не мог, и договор аренды перезаключали несколько раз. Последний истёк в июле, после чего владелица попросила жильцов либо выкупать дом, либо съезжать. Организатор увещевал её тем, что вот-вот получит кредит в банке и будет готов к сделке. К декабрю владелица, по её словам, уже подумывала подавать в суд и выселять жильцов с приставами — и тут случилась трагедия.
— Мы спали. Загорелся дом. Не поняли, откуда очаг возгорания пошёл. Кто-то закричал, что пожар. Кто успел, тот выбежал из дома. Остальные задохнулись и сгорели, — приводит Baza свидетельство одного из сотрудников приюта.
Андрей Смирнов сам приехал к полицейским, когда ему сообщили о пожаре. На суде он рассказал, что во время возгорания в приюте отсутствовал, и предположил, что причиной могло стать курение в помещении или неосторожность при обращении с угольным котлом. В МЧС тоже сначала полагали причиной неисправность печного отопления, однако позднее назвали её маловероятной. Сейчас основная версия — нарушение правил эксплуатации электрооборудования.
Пастор и многодетный отец или сектант-уголовник?
Андрею Смирнову 31 год, он родился в Гурьевске. Женат, двое родных детей, над третьим оформлено опекунство. Хотя следствие сообщало об уголовном сроке в биографии задержанного, адвокат заявил, что Смирнов считается не имеющим судимости. Судя по всему, судимость была снята. На суде Андрей рассказал, что решил открыть приют для обездоленных, так как сам побывал на их месте: принимал наркотики, отбыл тюремный срок, а после не имел дома. Избавиться от зависимости и найти свой путь в жизни ему помогли христиане одной из протестантских деноминаций.
Следователь сообщил, для ухода за маломобильными постояльцами Андрей Смирнов нанял персонал, однако трудовых договоров не заключал. В разговорах с журналистами эти люди представляются волонтёрами.
В социальных сетях Андрея Смирнова называют представителем общественной организации «Доброе дело». На суде Смирнов, однако, сообщил, что с организацией его связывают лишь дружеские отношения. Тем не менее, министр социальной защиты населения Кузбасса Елена Федюнина упоминает приют Смирнова именно под этим названием. На совещании после пожара она сообщила, что министерство получало информацию о возможных нарушениях в приюте.
— По организации «Доброе дело» в октябре 2021 года в открытых источниках появилась информация о нарушении прав граждан, сообщалось, что по данному адресу находится секта, где у людей изымают документы и банковские карты. Министерством было инициировано письмо, направлена информация в СК, прокуратуру, ГУ МВД с просьбой провести проверку. 2 ноября от Следственного комитета был получен ответ о том, что сигнал о нарушении направлен в следственный отдел по Заводскому району, — доложила министр.
По словам адвоката Андрея Смирнова, его подзащитного просили принять постояльцев в полиции и больницах.
— В конце 2021 года там проводилась проверка прокуратурой района. Приходили пожарные инспекторы. Администрация Заводского района располагала сведениями о наличии на их территории такого приюта, — заявил адвокат.
Супруга Андрея Смирнова в своих показаниях сообщила, что муж подавал документы для официального оформления приюта несколько раз, однако «всякий раз чего-то не хватало», и бумаги постоянно возвращали для переделки.
Все знали, но ничего не делали
Выходит, о неофициальном приюте знали все, от соседей и участкового до врачей и министра. Единственным последствием этого знания стал визит пожарного инспектора, которого сотрудники попросту не пустили на порог — здесь, мол, частный дом. Инспектор Роман Плет оказался настырным и, по его словам, приходил несколько раз, в том числе без санкции начальства, рискуя быть обвинённым в самоуправстве. Тем не менее, именно он и оказался единственным, кого арестовали по обвинению в в халатности при исполнении должностных обязанностей.
В МЧС отметили, что приют был выявлен ещё в конце декабря 2021 года. Подобные объекты относятся к чрезвычайно высокой категории риска, поэтому прокуратура включила его в план проверок на… 2023 год. МЧС добивалось проведения «внепланового контрольно-надзорного мероприятия» и согласовало с прокуратурой проверку на 7 декабря. На суде Плет сообщил, что, так как помещение являлось жилищем, проверяющие не смогли попасть внутрь без разрешения и в итоге «просто ходили вокруг дома». По итогу составили протокол о воспрепятствовании законной деятельности должностного лица — но «в отношении собственника дома» — то есть, видимо, той самой владелицы, которая и сама не могла добиться выезда жильцов.
— Органы пожарного надзора сделали всё возможное, что от них требовалось: направляли все документы, уведомляли соответствующие органы. Мы хотели, чтобы они тоже как-то отреагировали. Потому что жилые помещения не имеет права проверять Госпожнадзор, — сообщил Плет.
40 частных и 130 нелегальных
На языке закона Андрей Смирнов осуществлял деятельность «по уходу за людьми с предоставлением проживания». Можно предположить, что в этой малодоходной и по существу социальной деятельности основную нагрузку несёт государство. Однако на деле государственных и муниципальных учреждений социального обслуживания — единицы.
Например, в областной столице работает государственный «Кемеровский дом-интернат для престарелых и инвалидов» и муниципальный «Центр социальной адаптации населения г. Кемерово». В первом принимают в первую очередь ветеранов войны и льготников, а во втором и вовсе постоянно жить нельзя: бездомным помогают оформить документы, подлечиться и затем стимулируют подыскивать работу и жильё. Для нетрудоспособных инвалидов действует социальная гостиница, но количество мест в ней ограничено. Схожие учреждения есть в других населённых пунктах области – по одному-два на город.
Кузбасская митрополия Русской православной церкви патронирует три реабилитационных центра для зависимых: в Кемерове, Новокузнецке и деревне Зеледеево.
Частных домов престарелых, работающих официально, в Кузбассе около сорока. Владельцы чаще называют их пансионатами или интернатами.
Министр соцзащиты Елена Федюнина на оперативной комиссии после пожара рассказала, что в январе 2022 года в Кузбассе совместными усилиями министерств и ведомств составлен список из 130 организаций, ухаживающих за людьми с предоставлением проживания. В феврале список разослали в Роспотребнадзор, МЧС и по муниципальным образованиям — для контроля и проверок. Но список, конечно, неполон, а количество неофициальных приютов вообще оценить сложно. На то они и неофициальные: по документам и с виду это просто частный дом, в котором живёт много неустроенных людей. Кто их кормит, лечит и как расходует их пенсии — покрыто мраком.
Очевидный перекос в сторону частных и даже неофициальных приютов связан с тем, что если постояльцев кормить и содержать по всем правилам, с сигнализацией, охраной и сиделками, их скромных доходов (обычно пенсии) на это не хватит. В одном из частных пансионатов корреспонденту A42.RU сообщили, что стоимость проживания у них составляет 25 тысяч рублей в месяц. Постояльцы отдают всю пенсию, а недостающую часть доплачивают родственники. По словам создателя, который пожелал сохранить анонимность, меньшей суммы не хватит, чтобы обеспечить оплату труда сиделок и соблюдение санитарных и противопожарных правил. О какой-либо господдержке в этой сфере он не слышал.
О явной неприбыльности такого рода деятельности говорят и другие организаторы правильно оформленных центров.
— У нас в двухэтажном здании одновременно могут проживать только 10-12 человек, — рассказал протоиерей Дионисий Пучнин, создатель православного реабилитационного центра «Зеледеево». — В келье по три человека, санузел на этаже: два туалета, три душа, стиральная машина и прочее. В здании находятся средства индивидуальной защиты, огнетушители. При основании центра 15 лет назад этого было достаточно, но затем правила стали строже, от нас потребовали установить противопожарную сигнализацию с выводом на пульт, что мы и сделали. Конечно, это очень дорого для любой благотворительной организации, но таков порядок.
Центр в Зеледееве фактически живёт на подсобном хозяйстве, так как здесь не обязывают родственников вносить плату. Центр получает помощь сельского прихода и небольшую регулярную субсидию от властей, плюс иногда удаётся выиграть грант. Отец Дионисий уточняет, что для эффективной реабилитации в центре работают (с разной степенью занятости) восемь сотрудников. Говорить о массовости при таких вводных невозможно.
Если не нелегалы, то кто?
Сейчас уход за людьми с предоставлением проживания лицензированию не подлежит. Это значит, что открыть пансионат или приют может любой: достаточно оформить юрлицо и соблюдать правила. После трагедии губернатор Кузбасса Сергей Цивилёв предложил лицензировать все организации в этой сфере.
— Проведённые инспекции показали, что в государственных учреждениях такого типа находят мелкие нарушения, которые устраняют практически сразу, а в частных организациях ситуация намного хуже. Это системная проблема, и решать её нужно путём внесения изменений в законодательство, — подчеркнул губернатор. И заявил, что правительство Кузбасса, МЧС и прокуратура выйдут с совместным обращением, чтобы изменить закон.
На примере Кузбасса, однако, видно, что количество госучреждений в десятки раз меньше, чем частных. Понятно, что все эти дома с «серым» и тем более полностью нелегальным статусом созданы не затем, чтобы работать по правилам: им просто не хватит денег. Если в частном пансионате за стариков доплачивают родственники, то что делать тем, у кого заботливых родственников нет?
На ту же мысль напирал на суде адвокат. По его словам, Смирнова буквально упрашивали принять постояльцев.
— Свозили из больниц — просили, уговаривали. Привозили из полиции, привозили из ФСИН — освободившихся из мест лишения свободы, которым некуда было пойти. Там были безногие, он оказывал им помощь, организовывал питание. Ночлег, всё было на нём, — говорил защитник.
Если закон изменят, все приюты, которые не выполнят требования по лицензированию, можно будет закрывать, а продолжающих работу без документов — более жёстко преследовать. Вот только что придёт им на смену? С ростом требований могут закрыться или перейти на нелегальное положение и ныне действующие приюты. Между тем в Кузбассе 28 исправительных учреждений, из которых каждый год выходят сотни неблагополучных людей — часто с зависимостями, пожилых, с проблемами со здоровьем. Конечно, никто не говорит, что нелегальные не то приюты, не то работные дома хорошо справляются с их социальной реабилитацией.
Но если не они — то кто?
Фото: Елена Царегородцева / A42.RU
