«Шапито» родом из Новосибирска и уже приобрела статус большой группы. Но ещё 15 лет назад её участники, будучи подростками, ездили на любительские выступления по Сибири — в том числе в Кемерово, — а в Юрге давали концерт даже на байкерском фестивале. Теперь коллектив катается с турами по всей России, а недавно посетил и наш город.
Мы воспользовались случаем и пообщались с фронтменом «Шапито» Юрием Тренькиным о том, как придумывать названия песен, в каких образах искать вдохновение и что помогает творить или, как говорит он сам, «рождать музыку».
— Ваша музыка — это вы сами или же это способ создать параллельную — лёгкую и светлую, почти сказочную — реальность?
— Существуют разные артисты. Есть те, кто смотрят, что в тренде и делают то же самое, лишь иногда привнося в это себя. А есть другие артисты, у которых музыка настоящая. Они пишут её тогда, когда чувствуют вдохновение. Вот, допустим, я год не писал песни не потому, что не могу написать, а потому что было такое состояние, когда музыка просто не пишется. Поэтому у нашей группы только та музыка, которая по-настоящему рождается. Мы делаем так, как сами этого хотим, и тогда она появляется. Я так же параллельно пишу музыку для других артистов.
— Да, я видела, что вы написали музыку для Ольги Бузовой.
— Я просто отпускаю себя и начинаю писать. Мне вообще иногда нравится подурачиться. Допустим, могу представить себя 17-летней девушкой, которая оканчивает школу и у неё проблемы с парнем, встать к микрофону и подумать, как бы она восприняла эту жизнь. Но вообще когда я пишу не от мужского, а от женского лица, то эти песни точно на продажу, потому что у меня нет соблазна их петь. У меня была такая практика. А ещё помню, как-то один артист попросил меня написать песню, я начал, увлёкся и стал писать искренне, как мне это нравится. В итоге он послушал, ему всё понравилось, но я понял, что не могу её продать. И вот из таких песен и состоит группа «Шапито». Первоначально хочется дать своей музыкой людям немного света и погрузить их, как правильно вы сказали, в сказку, чтобы они стали счастливее.
— Как музыка сейчас в принципе влияет на людей? Есть ли какие-то определённые ценности, которые вы стремитесь передать своим слушателям?
— Думаю, что музыка всегда может помочь людям пережить что-то, справиться с проблемами. Мне нравится немножко расслабить любого человека и сказать ему: «Дружище, сейчас всё в порядке, успокойся, не злись, не сердись, не расстраивайся, насладись мгновением». Мне кажется, это даже как психотерапия — и это очень полезно. Но я не сажусь и не думаю, напишу-ка я песню специально для чего-то. Так просто складывается. Если музыка качественная и хорошая, то через неё получается слушателя заразить той эмоцией, которую испытывает автор. Поэтому я только за то, чтобы всё было добрее, лучше и свободнее.
— Помните самое странное место, где вы давали концерт?
— Я бы не сказал, что у нас были странные места для концертов, но были тяжёлые эмоционально. Мы периодически сотрудничаем с разными фондами и как-то давали концерт в хосписе. Пели там два раза — это тяжело, но там такие же люди, у которых просто случилась трагедия в жизни. По их глазам казалось, что они хотят в этот момент забыться и отойти от своих проблем в сторону. Нас просто зовут спеть на такие благотворительные концерты, мы никогда не отказываемся. Также сложным был концерт для детей с онкозаболеваниями. Я вижу детей и понимаю, что их нужно развеселить и сделать так, чтобы им это было в кайф, а с детьми это очень просто, дети сами такие. Я переключаюсь и не вижу, что они чем-то болеют. Я вижу просто детей.
— Есть ли какие-то выступления, которыми вы особенно гордитесь, или моменты, которые считаете самыми важными в своей музыкальной истории?
— Наша музыка сделана абсолютно без вложений, нет никаких продюсеров, мы сами поём, а слушатели в геометрической прогрессии растут, просто услышав песни, а потом приходят на концерты. Это очень сложный путь. Допустим, концерты в Москве — вот, чем можно гордиться. Сначала это был какой-нибудь маленький барчик, куда приходило человек 20, на следующий концерт приходило человек 40 — и так у нас дошло практически до 500 человек. Ты выступаешь на одной площадке, а в следующий раз на эту площадку не пускают людей, потому что уже нет места. Такими вещами я горжусь, потому что для меня очень важно, чтобы музыка была услышана.
— Это и правда важно. Насколько я знаю, вы из Новосибирска, а в одном из подкастов рассказывали, что на первые выступления ещё в 16-летнем возрасте ездили в Кемерово. Есть ли какие-то воспоминания, связанные именно с нашим городом?
— Кемерово определённо связан с нами исторически. В начале пути на концерты приходило мало людей, а потом всё больше и больше. И в этом весь кайф. Люди узнают нас в каждом уголке, приходят послушать нашу музыку. Мы безумно рады этому.
— А каково это, каждый раз возвращаться на родину, в Сибирь?
— Конечно, это прекрасно. Мы поездили по всей России, и за границей концерты были. Я испытываю огромное удовольствие, когда приезжаю в сибирские края, тут воздух другой, да всё другое. Дом здесь, родители. Все эмоции, которые может испытывать человек, который давно уехал из дома, живёт в другом месте и возвращается — их я и испытываю.
— Ещё есть вопрос от читателей нашего сайта: у вас два мини-альбома, но ни одного лонгплея, хотя много хороших песен — вы сознательно отказываетесь от такого формата или просто набираете материал?
— Альбом — это определённая тематика, звуки, то есть концептуально ты делаешь много песен, связанных между собой. У меня не совсем такой подход, я к каждой песне отношусь как к отдельному произведению. Когда я пишу какую-то песню, у меня не возникает желания написать ещё несколько таких же и сделать альбом. Я постоянно переключаюсь, все песни по звуку разные. Поэтому возникает желание уделять больше внимания каждому синглу, иногда мы объединяем их в EP. Мне кажется, что сейчас больше внимания приковано как раз к отдельным песням. Я не вижу разницы между синглами и альбомами в целом, если честно. Каждый человек может там, где слушает музыку, сам создать свой альбом из песен.
— Расскажите о вашем последнем релизе «237». Почему вы выбрали именно такое название? Какая общая тема или концепция объединяет все песни в нём?
— У меня очень плохо с названиями, что вы можете понять из названия группы. Ситуация была такая. Моя жена говорит: «Юр, ну запиши вот эти песни, они светлые достаточно, сделай мини-альбом». Я согласился. Новые песни не писались в тот момент, и мы решили записать те, что есть, они примерно по настроению схожи, такая светлая грусть. Сразу оговорюсь, что я совершенно не конспиролог. Как-то я вышел на лестничную площадку покурить с мыслями о том, как это можно всё назвать. Потому что названия мне действительно даются сложно. Случайно посмотрел на часы и увидел, что они показывали 2:37. Подумал, что какое-то знакомое число, начал вспоминать — папа в детстве меня учил на машине ездить, а у неё был номер 237. А я же хотел сделать светлый альбом — и вот такое приятное воспоминание. Но дальше это число стало встречаться слишком часто, это было очень странно, но интересно. У Виталия номер машины тоже 237, в его номере телефона есть эти цифры, одна песня из ЕР длится 2:37, как-то я подвозил жену, и мы увидели автобус, на котором большими цифрами написано «237». И последнее, что стало решающим знаком: в нашей квартире в ванной комнате есть плитка, на которой написано что-то на итальянском, и там тоже было это число. Вот поэтому я это воспринимаю как что-то странное, но я хочу думать, что это что-то хорошее.
— Сама вселенная, видимо решила вам помочь с названием. Кстати, почему «Романы Ремарка» — это светлая песня о любви, хотя Ремарк писал пусть и лёгким языком, но о тяжёлых вещах. То есть откуда возникло это название?
— У Ремарка женщина всегда недосягаема — она либо болеет, либо должна умереть, либо куда-то уезжает. Призрачная женщина, с которой что-то не так. В этой песне как раз поётся о такой женщине. То есть там тоже есть некоторое расстояние между мужчиной и женщиной, которое я старался сделать эмоциональным по-ремарковски. Она не то что бы недосягаема, но проблемка какая-то есть.
— В ваших песнях встречаются литературные отсылки не только в названиях. Можете ли вы что-то посоветовать к прочтению?
— Скоро выйдет новый сингл, в котором тоже будут отсылки одновременно к двум авторам. Это не специально получается. Я пишу песню и в моменте понимаю, что тут можно вставить отсылку, и она хорошо подойдёт. Насчёт книг к прочтению, то посоветую Ремарка. Он правда запал мне в душу. Я очень долго увлекался Достоевским, читал одно произведение за другим, и только Ремарк смог это перебить. Прочитав, например, «Возлюби ближнего своего», я понял, что Ремарк мне ближе, чем Достоевский.
— А сейчас будет блиц. Главное, отвечать быстро, но необязательно кратко. Работа или хобби?
— Работа.
— Горы или море?
— Горы.
— Толстой или Достоевский?
— Достоевский.
— Москва или Питер?
— Не смогу сделать такой выбор. Питер я считаю самым красивым городом России. Но мой любимый город — это Москва, я там живу.
— Beatles или Rolling Stones?
— И те, и другие супер крутые. Но мне ближе Beatles.
— Оказали ли Beatles влияние на вашу музыку: например, в песне «Точно не Леннон» вы сравниваете лирических героев с Джоном и Йоко, а в «Кругосветной» такси подъезжает к подъезду под Yesterday. Это случайные детали или часть культурного кода?
— У меня нет такого, что я пишу песню и думаю: «Сейчас напишу что-то, связанное с Beatles». Просто так пишется, пишется и в моменте кажется, что вот такая отсылка подойдёт. Это добавляет краски для широты понимания образа.
— Кого ещё из музыкантов вы любите слушать?
— Мне нравится очень разная музыка. Недавно мы были на VK-фесте в Питере и выступали, а рядом, на большой сцене, выступал Элджей. Я с удовольствием его послушал. Это к тому, что у меня совершенно нет стилистической зацикленности на какой-то одной музыке. Мне нравится разная и талантливая музыка.
— Часто вам, как пелось в одной из ваших песен, «внезапно открывается вселенная»? Верите ли вы в то, что хорошее обязательно происходит с теми, кто его ждёт?
— Конечно, я верю в это. Однако в последнее время вселенная открывается нам не так часто. Я понимаю это через музыку. Бывает, она льётся и пишется, а бывает, что нет такого. Но жду не дождусь, когда она откроется опять. Сейчас начался такой период, когда мне становится легче писать, и я планирую сделать гораздо больше, чем за прошлый. Я не был раньше таким внимательным, потому что казалось, что так будет всегда.
— А сейчас у меня к вам заключительный вопрос. Гарри Стайлз однажды сказал: «Жизнь как пианино. С чёрными и белыми полосами, но живя, нельзя забывать, что чёрные клавиши тоже создают музыку». Согласны ли вы с этим высказыванием и почему?
— Да, я определённо согласен с этим высказыванием. Нужно воспринимать мир таким, какой он есть, и хорошее, и плохое. Воспринимать, жить и смотреть, что происходит.
Фото: Дмитрий Титов / Арт-пространство «Клумба»
