Кандидат филологических наук Станислав Оленёв уже год учит китайских студентов русскому языку. Мальчики и девочки зубрят падежи, спрягают глаголы и ставят «Царевну-лягушку» на сцене университета в городе Дацин. Мы поговорили со Станиславом о лингвистических сложностях, всемогущих соцсетях, фотографиях с лаоваем и любви к Джеки Чану. А ещё о том, какие практики китайских вузов стоило бы позаимствовать нам в России.
Такие разные китайские языки
— Станислав, здравствуйте! Зачем китайским студентам русский язык?
— Я преподаю в институте иностранных языков Северо-Восточного нефтяного университета в городе Дацин. Это северный Китай, до границы с Россией около 400 километров. Рядом Благовещенск, Биробиджан, Владивосток, налажены тесные торговые, культурные, туристические связи. Студенты изучают русский, английский, японский языки. Кто-то из них планирует поехать в Россию для получения магистерского образования, кто-то хочет работать в торговле, кто-то сам планирует преподавать русский. Мотивация разная, как и у российских студентов, которые выбирают китайский, когда поступают в университет. В КемГУ, например, есть две группы студентов-лингвистов, которые изучают китайский.
В целом на севере Китая интерес к России вполне традиционен. Города вроде Харбина, Шэньяна или Даляня имеют самое прямое отношение к русской истории. Север — это, условно, Пекин и всё что севернее. Здесь, пожалуй, в каждом крупном вузе есть отделение русского языка. Они смотрят на Россию как на партнёра, с которым нужно взаимодействовать, общаться, торговать.
— Но они ведь не учат русский в школе? Насколько реально выучить язык всего за четыре года в вузе?
— Есть студенты, за спиной у которых уже три года русского языка. Не знаю, школьный ли это факультатив или они учились в частном порядке, но некоторые студенты уже на первом курсе в принципе неплохо понимают и кое-что говорят.
Если студент мотивирован заниматься, то реально и за четыре года. Понятно, что это не стопроцентный русский как у носителя языка. Студенты третьего и четвёртого курса — не все, но многие — вполне могут выражать мысли, что-то рассказывать и объяснять. Наверное, примерно на том уже уровне, что и русские студенты на отделении китайского: кто учился хорошо и трудолюбив, тот говорит по-китайски, а кто просто ходил на пары и играл на телефоне, тот ничего и не выучил.
— Китайские студенты на сцене говорят по-русски с сильным акцентом. А у русских студентов, говорящих на китайском, акцент такой же заметный?
— Честно говоря, не знаю. Надо спрашивать у китайских преподавателей. Я и сам пытаюсь изучать китайский язык, и это, конечно, сложно. Совершенно другая фонетика, система ударений из четырёх тонов, чуть-чуть иначе произносишь слово — получается другое значение. Плюс согласные звуки другие. Они кажутся похожими, их можно записать латинскими буквами, но это обманчивое ощущение: фактически фонетика другая.
— Насколько китайский сложнее английского?
— Сложнее. В английском нужно меньше слов, чтобы начать общаться. А если знаешь около двух тысяч слов, то уже вполне уверенно себя чувствуешь. С китайским сложнее: иная грамматика, значимый порядок слов, очень развитая омонимия, когда один и тот же слог может иметь десятки значений и произноситься с разными тонами. Например, слог «ли» или «ба» с четырьмя тонами, и на каждый тон 20, 30, даже 40 значений, которое на письме выражаются с помощью разных иероглифов. Слог может встраиваться в слова, и ты ухом слышишь, что человек сказал «что-то там — ли», но это не то знакомое тебе «ли», это часть другого слова.
Значение слов тесно связано с контекстом. Есть знаменитая скороговорка-упражнение про поэта и львов — она вся записана при помощи одного слога «ши» в четырёх тонах. На слух не все современные китайцы понимают смысл, но на письме он ясен.
— Тот китайский, который вы учите — это какой китайский? Вариантов, я так понимаю, несколько.
— Мы с женой, конечно, пытаемся учить литературный язык путунхуа, его ещё называют «мандаринский диалект». Это язык центра и северного региона Китая, язык Пекина. Хотя и на севере есть, например, северо-восточный диалект дунбейхуа, у нас в Дацине его на улице можно услышать. На юге есть свои диалекты, притом порой разница такая, что носители северного и южного диалекта в устной речи друг друга не поймут.
— Разве не все китайцы учат в школе путунхуа?
— Если человек живёт на юге в глухой деревне и не учился в университете, у него скорее всего южное произношение, и многие слова непонятны. Я могу, наверное, аналогию провести — по степени взаимопонимания это как украинский и русский. Когда я слышу украинский, то понимаю лишь какую-то часть. Если буду слушать чаще, буду понимать больше. Если услышал впервые, скорее всего ничего не пойму — много слов совсем не похожих, а темп речи быстрый. Здесь то же самое — отличается и лексика, и фонетика.
Английского — недостаточно
— Зачем русским студентам учить китайский?
— Язык открывает дополнительные варианты в карьере. Вот у меня была возможность поучить китайский в своё время, я этого не сделал и теперь жалею. Предложений о сотрудничестве довольно много сейчас. Видел недавно объявление: крупная угольная компания искала юриста для работы в Пекине. Она закупает китайское оборудование для горных работ, и нужен человек, который будет оформлять договоры и сопровождать документально. Он, конечно, должен знать китайский. Российский юрист, который знает китайский — редкий специалист, такого найти сложно.
Язык расширяет кругозор, позволяет по-другому взглянуть на мир. Например, китайских студентов вводит в ступор то, что у неодушевлённых предметов в русском языке есть род — мужской, женский и средний. Когда речь о людях, им всё понятно: мальчик отличается от девочки. Но почему, например, «стол» мужского рода, а «парта» — женского?
В китайском тоже хватает особенностей. Глагол должен стоять на своём месте, его нельзя переставить в начало предложения. Порядок слов важен. Как, впрочем, и в английском, где «зелёная зелень зелено зеленеет» — это «green green green green». Слово одно и то же, но в разных позициях оно то глагол, то существительное, то прилагательное.
— Лично у вас были коммуникативные сложности?
— Надо сказать людям, которые думают, что в Китае можно обойтись одним английским: это большое заблуждение. Даже в самых крупных городах вас поймут не в каждом магазине, если это не интернациональная сеть типа Zara. Регулярно случаются ситуации, в которых на английском меня не понимают. Хотя его здесь активно изучают в школе, модно заниматься английским с репетитором. В общем, очень выручают автоматические переводчики, которые сейчас есть у каждого в телефоне.
— А они корректно работают с китайским языком?
— Плюс-минус. Бывает, ты показываешь, а человек смотрит с недоумением на эту абракадабру типа «стул окно девять пятьдесят четыре». Пытаешься попроще составить фразу — тогда переводчик справляется.
— Как вы без языка поначалу ходили в магазин, платили за квартиру и так далее?
— Многое, в том числе и оплата коммунальных услуг, организовано через приложения. Кнопочки понажимал и всё заплатил. Если на экране непонятные иероглифы, делаешь скриншот, переводишь через, опять же, приложение и понимаешь, на какую из кнопок надо нажать. Пока так. Но постепенно некоторые иероглифы я начинаю различать. «Выход», «человек» и так далее.
Надписи на этикетках на английский не дублируются. Если это не импортный товар и не ориентированный на экспорт, то надписи будут только на китайском. То есть мне, чтобы молоко от местного завода отличить от йогурта, нужно взять бутылку и потрясти.
В магазине коммуникация не особо требуется — набрал, принёс на кассу, оплатил. Какие-то простые вопросы, вроде «пакет нужен?», уже выучил, на таком уровне я уже могу общаться.
— Понимать письменный китайский проще, чем устный?
— И там, и там свои сложности. Пока я практикую только устную речь. Иероглифов много, и для европейского глаза они очень похожие. Бывает, что маленькая черта, как у нас «Ш» и «Щ» — и всё, уже другой смысл. После школы китайский ребёнок знает три тысячи иероглифов — это минимум, которого хватает, чтобы читать большинство текстов. Всего же в современном академическом словаре 85 тысяч иероглифов. Но это как у нас — много слов в пассивном запасе, их не все знают, а кто знает, необязательно использует.
Обучение платное, а двоечников оставляют на второй год
— Как отличается отношение к учёбе в России и в Китае?
— Я бы не сказал, что сильно отличаются. В целом китайские студенты более дисциплинированные. Если у меня на занятии должно быть двадцать человек, то их почти всегда двадцать. Прогульщиков здесь не существует, если кого-то нет, это означает, что он заболел. Притом студент пишет об этом, подаёт заявку через приложение. Что бывает за прогул, я не в курсе, честно говоря. Я провожу занятия, а как регулируется дисциплина, за что их, например, отчисляют — не знаю.
В остальном они такие же: кто-то учится усердно, кто-то не очень, есть ленивые студенты, всё как везде.
— Это правда, что конфуцианские традиции ещё сильны, ученики кланяются учителю и в целом относятся с большим почтением?
— Нет, не кланяются, это скорее миф. Может быть, такое принято в каких-то отдельных вузах, но я не видел. В целом отношение уважительное.
— Концепция отчества их не удивляет?
— Они не обращаются по имени-отчеству, а говорят «лаоши» — «учитель». Только изредка студенты старших курсов: «Здравствуйте, Станислав Владимирович!». Я поначалу очень удивлялся, но для них это сложное сочетание — показатель, что они хорошо владеют языком.
— А на каком языке первокурсники, например, отпрашиваются в туалет?
— С новичками язык-посредник у нас английский. На втором курсе уже общаемся на русском, лишь изредка я что-то объясняю на английском. С английским у студентов всё неплохо, все они учат его в школе.
— Какие студенты более трудолюбивые — русские или китайские?
— Думаю, всё же китайские. Когда я заглядываю в тетради и учебники студентов, которых считают ленивыми, то вижу у каждого слова какие-то пометки, вопросы, то есть они смотрели в словаре, пытались разобраться, понять. Наши студенты из этой категории, наверное, вообще ничего бы не делали или даже вовсе на занятия не ходили бы. Хотя крайности есть всегда, есть и у нас трудолюбивые, есть и здесь разгильдяи.
— Я слышал, что у нас стало сложно отчислить двоечника из-за подушевого финансирования.
— Возможно. Сейчас действительно не отчисляют так, как раньше. Когда учился я сам, первые несколько человек вылетели из группы ещё до первой сессии. Как здесь работает отчисление, я не знаю. Но был такой случай, что студент плохо сдал экзамены и остался на второй год, то есть будет проходить этот курс второй раз. Ещё ко мне ходили две девочки, которые не смогли сдать экзамен предыдущему преподавателю и повторно слушали курс у меня. Посещали все занятия, старались и на троечку сдали.
— В Китае же социализм — значит, обучение у них бесплатное?
— Система сложно устроена, я не до конца её понимаю. В чистом виде бесплатного обучения нет, студент в любом случае платит какую-то сумму. Её размер зависит от многих вещей, в том числе от того, как он сдал выпускные экзамены — они называются гаокао. Перед экзаменом школьники очень волнуются, примерно как у нас перед ЕГЭ.
Наш город считается северным и провинциальным, хотя по площади он больше Москвы. Я удивлялся, зачем сюда едут абитуриенты из, например, провинции Юньнань, которая далеко на юге, рядом с Вьетнамом и Таиландом. Оказалось, что местные вузы по ряду специальностей считаются престижными. Например, тот же русский язык здесь изучать хорошо. Притом поступить сюда из другой провинции сложнее, потому что местные абитуриенты имеют преимущество — здесь есть что-то вроде распределения по прописке.
В кампусе озеро и 20 кафе
— Что из увиденного вами в китайском высшем образовании стоило бы перенести на нашу российскую почву?
— Мне нравится их концепция кампуса. Даже если студенты поступили из того же города, все они живут в общежитиях, которых тут больше десятка. Университет расположен, с одной стороны, компактно, но на довольно большой территории. Получается своеобразный учебный лагерь. Студенты не теряют времени на дорогу, доходят до учебной аудитории за 10 минут. В кампусе абсолютно вся инфраструктура: спортзалы, супермаркеты, столовые, которые выглядят как фудкорты. Два десятка классных кафе — так здесь выглядит студенческая столовая. Хочешь южную кухню — вот она, хочешь рыбы — вот тут готовят рыбу. Причём для студентов это всё вполне доступно, пообедать за 10 юаней здесь вполне нормально — это 120-130 рублей по текущему курсу.
Есть стадион олимпийского стандарта, легкоатлетическая экипировка. Хочешь заниматься метанием копья, диска, молота — пожалуйста, всё есть. На стадионе проводят соревнования, и общеуниверситетские, и какие-то сторонние. Мы с женой в мае участвовали в соревнованиях по лёгкой атлетике, бегали с преподавателями других институтов. Я даже побил университетский рекорд на дистанции 1500 метров. Среди преподавателей, конечно. Студенты-спортсмены бегают быстрее.
Внутри кампуса два-три пространства, похожих на парки, есть даже своё озеро. Количество студентов, по ощущениям, сравнимо с КемГУ, где учится более 20 тысяч человек, считая и филиалы.
Преподаватели живут в городе, но рядом с кампусом. Этот квартал называют academic area — университетский квартал.
— В городе вас не воспринимают как экзотику, не просят сфотографироваться?
— Китайцы так воспринимают мир: есть Китай, а есть всё остальное. Это позитивная национальная гордость: их страна как бы в центре мира, остальные — на периферии. При этом отношение очень благожелательное, с плохим отношением я вообще не сталкивался. Максимум — могут предположить, что ты чего-то недопонял, воспринимают чуть-чуть как недотёпу, мол, «это же иностранец, что с него взять, давайте ему поможем».
Маленькие дети, увидев на улице европейское лицо — что в нашем городе большая редкость — могут начать показывать пальцем, кричать «лаовай, лаовай». Это грубоватое слово, «иностранишка», как-то так. Есть более литературное слово, нейтральное — «вайгожэнь».
В Пекине все давно привыкли к множеству европейцев и никто не засматривается на туристов. А в провинции — да, могут попросить сфотографироваться. Недавно в поезде еду, парень лет двадцати протягивает телефон, а там по-английски написано: «Могу я сделать с вами фото, чтобы показать одноклассникам?». Я был не против.
— Как устроено патриотическое воспитание? В Китае есть «Разговоры о важном»?
— В начале учебного года в вузе проходит патриотическое мероприятие, что-то вроде военных сборов. Прямо в кампусе студенты в военной форме маршируют, выполняют упражнения. Причём абсолютно все: неважно, какая у тебя физическая форма, состояние здоровья, готов ли ты быть солдатом. Все они надевают камуфляжную одежду, что забавно смотрится с современными кроссовками и фуражкой. Плюс здесь постоянно вывешивают и обновляют лозунги, такие длинные красные ленты с иероглифами. Перевести их сложно, автопереводчик с ними тоже справляется плохо, это некие идиомы о труде, о том, что нужно усердно работать и так далее. Что-то вроде «Пятилетку за три года!» или «Привет участникам соревнований!» — я немного застал поздний СССР, вот похоже. Есть в них и элементы просвещения, например, советы по кибербезопасности и поведению в интернете.
Соцсети и социальный рейтинг
— Правда ли, что время, проведённое в телефоне, в Китае программно ограничивают?
— Насчёт школы не знаю, а у студентов всё работает круглые сутки. Они всегда в телефонах, у них там постоянно что-то происходит, кто-то порой даже на занятиях умудряется играть… всё как у нас, в этом плане студенты не слишком отличаются.
У них свои социальные сети, они тоже пилят сторис: «что я ел», «куда я сходил», «а вот смотрите, вчера пошёл первый снег». Многие студенты, конечно, мои друзья в соцсети, так что недавно вся лента была в фотографиях снега.
— А в какой, собственно, соцсети?
— WeChat. Это и социальная сеть, и мессенджер, и множество мини-приложений, в которых абсолютно всё. Заплатить за газ, за свет, за интернет, купить еду, заказать такси, купить билеты, забронировать гостиницу, почитать блоги — всё в одном сервисе.
— С соцсетями как-то связана система социального рейтинга? Когда у человека есть баллы, и за социально одобряемые поступки их дают, а за плохие снимают.
— (Смеётся). У меня ощущение, что это газетная утка, или какая-то теория заговора, или просто шутка. Недавно видел новость, что в Благовещенске ввели социальный рейтинг, у ИА «Панорама» — пародийного, сатирического издания. Если же говорить серьёзно, то никогда с таким здесь не сталкивался. Насколько я понимаю, китайские власти официально заявляют, что никакого социального рейтинга нет.
Что до «захвативших всё социальных сетей», то да, каждая соцсеть здесь стремится быть вот такой всеобъемлющей. На AliPay люди покупают всё вплоть до машин: кнопочки понажимал и тебе её прямо к дому привезли.
— Какова роль семьи в жизни студента? К вам приходят родители, обсуждают учёбу детей?
— Нет, такого не бывает. Но зато студенты ездят к родителям почти каждые выходные, причём даже далеко — например, в Пекин, до которого семь часов на поезде. В целом доминирует прагматичная установка: родители — это важно, но важно и делать какое-то дело с полной отдачей сил. Если уж ты учишься — ты должен учиться. Семья уходит на второй план. У них это есть: если ты работаешь, то работа важнее, чем семья. Заниматься делом, пока не добьёшься совершенства, самоотверженность, что ли, ради общего блага. «Чтобы родная страна процветала, каждый должен вносить свой вклад», как-то так.
— Непрерывное самосовершенствование и упорный труд — это похоже на философию кунг фу. Целое поколение русских детей выросло на фильмах с Джеки Чаном, Джетом Ли и так далее. В Китае их любят так же, как в России?
— Как-то я коснулся этой темы. Рассказал, что в России этих актёров очень любят. В Китае их любят тоже. Конечно, Джеки Чан в Китае никакой не Джеки Чан, но когда я показал фотографию на телефоне, все сразу поняли, о ком речь. Саммо Хун, Брюс Ли — всех их знают и называют великими актёрами, уважение к этой культуре присутствует.
— В студенческом спорте есть единоборства?
— Насчёт студентов — точно не знаю, а вот на улицах, в парках можно постоянно видеть людей, которые делают характерные плавные движения руками. Кто-то с мечами работает, другие со специальными палками и так далее.
Как начать преподавать в Китае
— Где вы сейчас официально трудоустроены?
— Я сохраняю часть ставки доцента кафедры стилистики и риторики в Кемеровском государственном университете. С 2005 года я преподавал здесь риторику, стилистику, социолингвистику, культуру речи. В Китае я доцент института иностранных языков. Здесь уже были китайские преподаватели русского языка, но руководство вуза искало native speakers* и вышло на меня в апреле 2022 года. Обсудили условия и я начал собирать документы. Это заняло довольно много времени — в Китай я въехал в декабре.
— Сколько времени вы намерены провести в Китае?
— Пока не знаю. Контракт рассчитан на пять лет, буду смотреть. Может, он раньше закончится, может, мы подпишем новый. Жизнь в последнее время быстро меняется. И это предложение тоже возникло неожиданно.
— Вы бы посоветовали коллегам в России повторить ваш путь?
— Всем, наверное, не советовал бы. Здесь нужна известная доля авантюризма. Всё-таки это другой мир, русских людей тут нет, русскую речь ты сам себе так или иначе организуешь вокруг — книги, фильмы, редкие встречи с коллегами. Для кого-то, я думаю, это будет сложно. Я здесь не один, а с супругой, она тоже преподаёт в университете, поэтому нам проще.
Попробовать, впрочем, советую. А вот понравится или нет — это уже другое дело.
— Как стать вашим коллегой? Нужно какое-то соглашение между госорганами?
— Нужна заинтересованная принимающая сторона. Нельзя просто зайти с улицы к руководству вуза. Я, например, приехал в рамках программы по привлечению талантов. Соответственно и виза не просто рабочая, а так называемая «виза иностранного таланта» — с одной стороны, её чуть легче получить, с другой — это невозможно в частном порядке, обязательно должен участвовать университет. Просто так, сам я бы эту визу никогда бы не получил. Нужно приглашение, нужен сертификат от регионального правительства, который удостоверяет наличие этих самых «талантов», которые тоже ещё нужно подтвердить. В общем, это не уникальная, но и не массовая история. Знаю пару человек, которые по такой визе работают в Куньмине и в Пекине, причем первый – специалист по астрофизике, а второй – по когнитивным наукам.
* Native speaker (англ.) – носитель языка
Раньше было популярно преподавать в Китае английский язык. Я и среди своих студентов знаю такие случаи, когда после окончания вуза они ехали сюда учителем английского в детском саду или учреждении дополнительного образования. Раньше практически любой европеец мог сюда приехать, и, сделав вид, что он англичанин, устроиться куда-нибудь и преподавать. Никакой сертификации, оценки квалификации, неясно, какая у него квалификация, какой он вообще человек, может, у него судимость есть и так далее. Сейчас политика в этом отношении ужесточилась, и вот эта волна европейских «тичеров», в общем, закончилась. Остались именно американцы и англичане, настоящие носители языка.
Если преподавать русский, то он востребован в северном Китае. Кемеровский государственный университет культуры и искусств, насколько я знаю, плотно сотрудничает с университетом города Чаньчунь. Китайские студенты приезжают в Кемерово учиться музыкально-театральным искусствам, а в китайском вузе есть культурный центр русского языка. В общем, варианты попробовать себя в Китае преподавателю есть, но не так, что просто захотел и поехал. И даже когда нашлась принимающая сторона, сам бюрократический процесс с обеих сторон непростой.
Фото: Станислав Оленёв
