В 1960-е двухсотмиллионный Советский Союз переселялся из деревенских домов, бараков и коммуналок в многоэтажки. Однообразные кварталы заполнили города, комфортом и красотой жилья жертвовали ради скорости строительства.

В 1990-е спальные районы криминализовались, дворы панелек стали декорациями неустроенности и бытовых трагедий. Но чем дальше от нас это время – тем разнообразнее формы его осмысления: на фоне череды панельных домов снимают депрессивные клипы и романтичные фотосессии, рисуют картины и ностальгируют.

Мы решили вспомнить историю кемеровских панелек от первого дома до огромных спальных кварталов и отследить, как менялось их восприятие горожанами.

В 30-е на фоне индустриализации и урбанизации в СССР возникает острейший дефицит жилья. Советское правительство уже тогда планировало внедрение скоростных методов строительства с помощью механизации строительных работ и применения стандартных деталей. Пока индустриальных мощностей было мало, решением для массовой застройки виделись блочные малоэтажные дома – на них и сделали упор.

Параллельно в индустриальном Свердловске начали опыты по изготовлению железобетонных панелей крупного размера. Это не оригинальная идея – панельные дома уже строили в нацистской Германии и странах Скандинавии. Свердловские архитекторы получили авторское свидетельство на проект здания из сборных железобетонных конструкций, выпустили образцы панелей и создали проект завода по изготовлению панелей. Строительство завода сорвала война.

Стоит оговориться, что «панельный дом» в строительстве, «панелька» в культуре и «хрущёвка»/«улучшенка» в сленге риэлторов – разные, хоть и пересекающиеся, множества. Хотя большинство хрущёвок собраны именно что из панелей, обычно «панелькой» называют всё-таки девятиэтажные дома, которые начали активно строить в семидесятых-восьмидесятых, при Брежневе. В них есть лифты, лучше звукоизоляция и удачнее планировки, но в самих микрорайонах больше оснований будущей неустроенности: скученность, минимум зелени, бедность социальной инфраструктуры. Микрорайоны пятиэтажных хрущёвок были всё-таки просторнее: плотность населения меньше, пространства больше, есть зелёные зоны, щедро рассчитанное количество школ, детсадов и «объектов соцкультбыта».

Хрущёвские панельки официально были временными – к 1980 году страна мечтала построить коммунизм, а с ним и более комфортное жильё «по потребностям». Кухни делали крохотными, потому что предполагалось, что советские люди будут питаться в столовых, а дома разве что пить чай. Отсутствие балконов, совмещённые санузлы, крохотные кухни, тонкие стены с минимальной звукоизоляцией — комфорт принесли в жертву скорости и дешевизне, ведь переселить предстояло миллионы людей. По сравнению с бараком и коммуналкой эти неудобства считались мелочью, а получить отдельную квартиру было счастьем. Когда первые хрущёвки в Москве и Ленинграде признали удачными, процесс масштабировали на всю страну. До Кемерова он дошёл к шестидесятым.

Кемерово как город начинался с одноэтажных домов и бараков, затем были двухэтажки соцгорода и помпезные, но немногочисленные «сталинки» – A42.RU ранее рассказывал об этом этапе развития города. Первый крупнопанельный дом по адресу улица Коломейцева, 5 начали строить в 1959 году – об этом рассказывает в своей книге «Кемерово» журналист и краевед Иван Балибалов. Дом прекрасно себя чувствует до сих пор.

Серии хрущёвок тех лет – К-7, 1-464, 1-466, 1-467 и ряд других. Их легко отличить по низким потолкам и частым планировкам типа «трамвай», когда, чтобы попасть во вторую комнату, нужно пройти через первую. Но зато эти комнаты были, и их не нужно было ни с кем делить!

С конца 1960-х панельки серии 1-464 строили и по 9 этажей – тогда добавлялся буквенный индекс. В Кемерове такие дома стоят на проспекте Ленина с номерами 88 и 90. Строго говоря, по проекту это два корпуса общежитий коридорного типа, соединённые одноэтажным зданием общего обслуживания, в котором планировались обеденный зал на 50 мест, душевые, комната мелкого ремонта, колясочная и кладовые. Именно в этих домах кемеровчане впервые увидели лифт.

Они же служат иллюстрацией эволюции отношения к панелькам: в 60-70-х именно эти два дома считались в Кемерове элитными, с конца 80-х и в 90-е – маргинально-криминальными, а после реконструкции в 2010-х – оригинальными и даже уютными.

В семидесятые в Кемерове строят дома более новых серий – например, девятиэтажка на Ленина, 58 принадлежит серии II-49. Здесь уже почти нет проходных комнат, санузлы раздельные, кухни больше, есть лифты и мусоропровод. Другие серии панелек тех лет – П-3, П-68, И-491.

Первый 16-этажный панельный дом в Кемерове построили в 1974 году на проспекте Ленина, 69, на пересечении с Пионерским бульваром. В «небоскрёбе», как его тогда называли горожане, умещалось 128 квартир, а в дополнение к пассажирскому работал грузовой лифт. Ради пожарной безопасности в проект включили незадымляемую лестницу. В каждой квартире был выход на длинную лоджию. Интересно, что гигант использовал те же «хрущёвские» решения из серии 1-464 с модификациями. Позднее такие же архитектурные доминанты возведут на пересечении с Волгоградской и бульваром Строителей, на Октябрьском и Московском проспектах.

Спальными обычно называют удалённые от центров активности районы – густонаселённые, но с бедной инфраструктурой. В Кемерове таковыми долго считались Шалготарьян, ФПК и отчасти Южный. Планировали-то их вполне полноценными, но 90-е внесли свои коррективы: население осталось, а инфраструктура стремительно деградировала. А людей хватало: Шалготарьян в основном застраивали многосекционными домами серии 111-97, разработанными в новосибирском СибЗНИИЭП в 1971 году. Это дома с большой кухней на 8-9 квадратов, лифтом, мусоропроводом и «карманами» в подъездах. Одна секция состояла из двух подъездов (поэтому их количество всегда чётное), а количество секций не ограничивалось – в итоге в Шалготарьяне есть дома на 8, 10 и даже 12 подъездов. Горожане называют цепочки таких домов «китайской стеной». Чтобы не разрывать пешеходное сообщение, в домах предусмотрены узенькие арки-щели. Этой же серии панелек принадлежит абсолютный рекорд города по длине: в десятиэтажке на Ленинградском, 30 целых 16 подъездов.

Последнее скопление «советских» панелек в Кемерове возводили уже в 90-х в районе ФПК. Проектировщики следовали рельефу местности, во дворах использовали лестницы и арки. Панельки кое-где стоят так плотно, что в просветах благодаря эффекту сквозняка усиливается ветер. Закончить успели не всё – финансирование прекратилось, и некоторые дома простояли недостроями до начала двухтысячных.

Панельные дома 1971-1995 годов постройки до сих пор самый массовый тип жилья в стране – в них живут 34% россиян. Ещё около 15% – в кирпичных и панельных «хрущёвках» более ранних годов постройки. Начиная с 2000-х монолитная технология начинает преобладать, но панельное домостроение никуда не делось и сейчас – просто технологии стали иными, и большинство недостатков удалось минимизировать, хотя со звукоизоляцией традиционно проблемы.

Районы, застроенные массивами безликих коробок, в девяностые стали наиболее криминализованными. Процесс начался ещё в семидесятых: массово переезжающая из деревень и бараков рабочая молодёжь теряла социальные связи, а обрести новые помогало общение во дворе, конфликты и драки «двор на двор». Именно в этом социальном сдвиге видят причины «казанского феномена»: в будущей столице Татарстана милиционеры к началу восьмидесятых насчитывали более 80 молодёжных группировок, которые бились буквально насмерть. Похожие процессы, хоть и в меньшем масштабе, происходили во всех городах распадающейся страны. Пик уличной преступности пришёлся на девяностые.

– Все мы привыкли, что российские города преимущественно состоят из советских панелек, и по статистике это действительно самый распространённый тип застройки. Маленькие провинциальные города, в которых нет панелек, а есть только частный сектор, кажутся нам «ненастоящими городами», – рассказывает городской антрополог Михаил Алексеевский. – Ну а современный город, в котором совсем нет советской панельной застройки, в России всего один – это основанный в 2012 году «город будущего» Иннополис в 40 километрах от Казани, однако там в 2020 году официально числилось лишь 405 жителей.

Панельки были и остаются обыденностью, но чем дальше советское время – тем больше они приобретают черты культурного феномена. Мрачная атмосфера панелек быстро находила отражение в культуре: песню «Псы с городских окраин» группа «Чайф» записала в 1990 году, фильм «Брат» вышел в 1997-м. Атмосфера разрушения страны накладывалась на постсоветские экономические реалии, и однообразный пейзаж не ассоциировался ни с чем хорошим – ни единого светлого пятна. Спустя четверть века восприятие изменилось: о панельках делают фотопроекты, снимают документальные фильмы, проводят культурологические исследования, им посвящают песни. Например, «Панелька» рэпера Хаски стала саундтреком для картины Александра Ханта «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов». Главный герой фильма – парень с детдомовским прошлым – хочет избавиться от отца, почти всю жизнь просидевшего в тюрьме, чтобы унаследовать его квартиру в панельном доме.

Фотограф Арсений Котов снимает старые дома и необычные объекты советской архитектуры по всему постсоветскому пространству – он издал об этом книгу «Заброшенные города СССР».

Кемеровский фотограф Константин Савельев создал во «ВКонтакте» сообщество «Под пыльным небом» – пожалуй, крупнейшее из тех, что работают с эстетикой провинциальных городов самостоятельно, не используя заимствованный контент. Сам он описывает его как «авторский арт-проект, вдохновлённый эстетикой России и людей, которые нас окружают – искренние снимки родного города дополняются музыкой собственного сочинения». Многочисленные панельные дома на фотографиях Савельева – естественный фон и одновременно важный значимый образ. У сообщества более 230 тысяч подписчиков.

Для поколения людей, которые перестройку и девяностые не застали и по гаражам и недостроям не прыгали, панельки бывают интересны именно как эстетический феномен. Не жить, нет – но поснимать, поизучать, сделать селфи в ч/б. Увязываясь с рассказами родителей и месседжами медиа, формируется своеобразная мифология панелек, истории про хрустящие под ногами шприцы и ограбления в подъезде воспринимаются как часть этой мифологии, а не как реальность за окном. При этом преступления во дворах совершают и сейчас, просто обязательным элементом исторической декорации они не становятся.

– Представители разных поколений из разных городов по-разному относятся к разным типам панельного домостроения, – отмечает Михаил Алексеевский. – Самое противоречивое отношение у молодёжи, которая смотрит на панельные микрорайоны преимущественно с точки зрения их эстетики. Исследователи фиксируют доминирующее негативное отношение у молодых людей к этой застройке, которая кажется им «унылой», «однообразной», «тоскливой». Молодёжь хочет более выразительных архитектурных решений, ярких красок; неслучайно именно среди молодёжи больше всего находит поддержку идея украшать стены таких домов стрит-артом. Впрочем, иногда начинает работать принцип «Всё это так плохо, что даже хорошо». Унылость и монотонность таких районов начинает восприниматься как особый эстетический феномен, и тогда подобные «районы, кварталы, жилые массивы» начинают эстетизироваться в клипах, мемах и фотосессиях. Однако не нужно обманываться: интерес к тому, чтобы сделать фотосессию на фоне разваливающейся хрущёвки вовсе не означает, что автор хотел бы здесь жить. Скорее наоборот.

Панелька в современной массовой культуре – это одновременно и обыденное настоящее, и героическое (или застойное) прошлое, и действующее лицо, и декорация, притом не всегда мрачная – иногда это залитый солнцем зелёный двор из детства, где все друг друга знают.

Восприятие панелек плотно увязано с ностальгией: советское время ушло, но город несёт на себе его отпечаток. Возвращаясь в эти дворы с бабушками на лавочке, скрипучими качелями и лебедями из шин, человек вспоминает детство и радуется.

– Традиции советского градостроительства в целом предусматривали развитую достаточно развитую социальную инфраструктуру и комфортную среду. Если сравнивать советские микрорайоны и постсоветские ЖК, то мы увидим, что в первых обычно намного больше зелени, есть школы, поликлиники и детские сады в шаговой доступности, лучше ситуация с общественным транспортом. Неудивительно, что многие взрослые жители таких районов, особенно те, кто прожил здесь не одно десятилетие, очень тепло к ним относятся и совершенно не горят желанием переезжать в новые «человейники» на окраине города, пусть и с более современными планировками квартир, – подчёркивает Михаил Алексеевский.

Хотя «те самые» панельки советских годов постройки – это история, они никуда не исчезают. Под снос пошли только самые ранние серии, рассчитанные на 25 лет (а отслужившие по 50 и более). В старых панельках живёт больше половины россиян, стоимость такого жилья растёт вслед за новостройками, достигая в зависимости от района и окружения серьёзных сумм. Например, хрущёвки на Хорошевском шоссе в Москве стоят около 20 миллионов рублей, а двушка в той самой первой в Кемерове хрущёвке на Коломейцева, 5 прямо сейчас выставлена на продажу за 5,7 миллиона рублей.

Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: государственный архив Кемеровской области, Арсений Котов, Константин Савельев