Кемерово делится на Центральный, Заводский, Кировский, Рудничный и Ленинский районы, но это официально. Когда кемеровчанин объясняет, где он живёт, то использует совсем другие слова: «у кольца», «за "Яшкой"», «на Радуге», «за горбатым мостом». Такое районирование социологи называют вернакулярным, то есть народным, местным. Люди используют ориентиры для удобства и простоты, при этом выбор ориентира и способа его назвать не полностью случаен. Он может говорить (а может и не говорить) о ценностях и устремлениях живущих здесь людей – или, по крайней мере, об их чувстве юмора. Мы собрали полдюжины таких районов в Кемерове и попытались понять, о чём же говорят их названия.

Жители Южного-теперь-нужного, уточняя вопрос о месте проживания, могут говорить так: «ну на новом Южном», «не доезжая Казачьего», «у ДК Заря», «на Баумана, где пьяная дорога начинается», «у кинотеатра Прогресс». При этом на карте можно найти только последнюю точку. «Новый Южный» – это неформальное название застройки выше улицы Двужильного, посёлок Казачий никогда официально так не назывался (он Новоискитимск), как и Дом культуры учащихся профтехучилищ. Даже «Прогресс» сейчас – не кинотеатр, но он хотя бы существовал раньше. Остальные точки сугубо неформальные, и «пьяная дорога», конечно, тоже.

По словам таксистов, «пьяной дорогой» улицу Камышинскую называли как минимум с конца 1980-х. Ключевая причина – по ней можно въехать в город с Промышленновской трассы, минуя любимый госавтоинспекцией перекрёсток Кузнецкого проспекта и 2-й Камышинской. Именно здесь, у путепровода, регулярно лишались прав похмельные водители, возвращающиеся с дач в Ягуновке, Плотникове и Маручаке. Более хитрые и осведомлённые ныряли на отсыпанную гравием Камышинскую и, виляя между гаражами и ангарами предприятий, благополучно оказывались на Южном. А ещё Камышинская долго стояла разбитой: асфальт здесь положили только в середине десятых.

Три огромных, совершенно одинаковых общежития достроили на проспекте Октябрьском в 1980 году. Серо-зелёная краска панелей как-то быстро потускнела, да и контингент получивших комнаты был не самым благополучным. Неясно, когда именно за общагами закрепилось обидное прозвище, но прилипло оно намертво. Разруха девяностых прелести «трём поросятам» не добавила: тёмные подъезды с обвалившейся штукатуркой, мусор во дворе и хрустящие под ногами шприцы стали мрачным антуражем повзрослевшей сказки.

В двухтысячные ситуация постепенно выправилась, подъезды перекрасили, двор отремонтировали, и сейчас признаки олдскульного советского общежития (вроде сохнущего за окнами белья) выглядят даже мило. Хотя комнаты регулярно горят, а жильцы интересуются возможностью реновации, в соцсетях можно найти несколько народных попыток прокачать нейминг, когда общежития называют «тремя богатырями». Но до популярности «трёх поросят» новому имени ещё очень далеко.

Кемеровчане, кстати, не оригинальны в выборе «поросячьего» прозвища: такой же ассоциативный ряд возникал у москвичей, якутян, жителей Троицка-Печёрска, и это наверняка не полный список.

В девяностые свой «Пентагон» появился во многих городах России. Пяти углов у этих зданий не было, они просто выделялись на фоне окружающих необычной формой и зловещей атмосферой. В Кемерове «Пентагоном» стало старое общежитие на Ленина, 90.

В 1965 году этот жилой комплекс переменной этажности стал первым в Кемерове вместилищем чуда инженерной мысли – лифта! Люди приезжали просто покататься и подивиться зданию общего обслуживания, соединяющему высотки – в нём планировался обеденный зал, душевые, колясочные, комната ремонта, молочная кухня. До конца 1970-х общежития считались элитными.

Маргинальный статус и прозвище с ноткой американского милитаризма они получили только в девяностые, когда сменился социальный состав и обветшала инфраструктура. С тех пор ситуация немного улучшилась, но «Пентагоном» дома останутся, видимо, навсегда.

Старейшие многоквартирные дома левобережья строили в 1930-х у вокзала. Прямоугольник от Дзержинского до Кузнецкого и от Ленина до Коммунистической (улицы Черняховского, Чкалова, Рукавишникова и Володарского) уже тогда называли Соцгородом почти официально – в речах,в обиходе и в печати. Двухэтажные дома со специфической архитектурой, высокими потолками и большими окнами должны были продемонстрировать благополучие социалистического быта рабочих на пути к коммунизму. По сравнению с землянками «нахаловки» в Щетинкином логу дома и правда впечатляли.

За минувшие почти сто лет название «соцгород» официальным так и не стало. Оно, однако, чётко отражает не административное деление, а архитектурно-историческое и отчасти культурное. А ещё использование ориентиров вроде «на старом цирке» и «соцгород» – тест на возраст. Юное поколение кемеровчан в тех же случаях скажет «на Макдаке» и «около этих бараков, жёлтые такие». Вот за «бараки» строителям Соцгорода, наверное, было бы обидно.

Ещё один пример неофициального именования, которое на 99% подобралось к рубежу официального. Всё началось в советское время с востребованного магазина (отсюда изначальное «район Радуги», лишь перетёкшее в «район Радуга»), а теперь название пишут на бортах автобусов и в пресс-релизах властей. Оно практически вытеснило конкурирующую аббревиатуру МЖК и плотно прописалось в маркетинговых стратегиях ТЦ, магазинов и автосервисов. Легко отыскать кемеровчанина, который искренне считает, что Радуга – это район между Рудничным и Лесной поляной. Даже удивительно, как название всего лишь магазина добилось такой известности.

Жители Радуги свой район, как правило, любят и хвалят – за чистый воздух, трамвай и современную застройку. Но называться «радужными» всё равно гневно отказываются.

Кроме широкого и широко известного Комсомольского проспекта в Кемерове есть и улица Комсомольская. Во избежание путаницы (всё равно неизбежной) её жители постоянно уточняют: «За горбатым мостом». Второй по популярности ориентир – «у мебельной фабрики». Ни моста, ни фабрики на карте, конечно, нет.

От фабрики осталась только одноимённая автобусная остановка, а под мостом имеется в виду безымянный, но широкий и основательный путепровод над железной дорогой, ведущий с улицы Сибиряков-Гвардейцев в частный сектор за вокзалом. Вдобавок по нему ходит трамвай в сторону «Азота». Железная дорога – не какой-то тупичок, а самая что ни на есть главная кемеровская ветка прямиком к вокзалу. Поезда по ней ходят внушительные, вагоны – высокие. Поэтому мост пришлось строить такой формы, за которую и зацепился народный глаз. Со свойственными народу остроумием и прямотой.

К слову, склонность «цепляться» за ландшафт – не то чтобы уникальная, но как минимум специфическая черта кемеровчан. В других городах чаще привязываются к паркам, мемориалам, рынкам, в общем, ориентирам именно городского пространства. Способность «видеть» сквозь условный слой бетона и асфальта ещё геометрию и рельеф (типа «универмаг на горе») – выпукло кемеровская, что убедительно показал известный урбанист Святослав Мурунов и проект «Идентичный Кемерово» после опроса более чем четырёх тысяч горожан. Наши любимые ориентиры – набережная, внутригородские реки, бор, а у моста мы скорее отметим «горбатость», чем «трамвайность» или «завокзальность».

Вернакулярное районирование подчёркивает местную идентичность. Почти в каждом постсоветском городе есть Центральный и Ленинский районы, а вот распределение и поименование подлинных ориентиров на местности очень разное. «Народные» названия отражают не только набор отличительных характеристик, но и местные смыслы, историю и уникальный опыт. Это стоит поберечь, даже если речь об опыте похмельного водителя, пытающегося увильнуть от ответственности. Ведь плохую историю порой даже важнее помнить, чем хорошую.

Текст: Вячеслав Ворожейкин
Фото: Александр Денисов