Миновало сорок лет, как в Кузбассе взорвали ядерную бомбу. Нет, это не альтернативная история в жанре научной фантастики: в лесах в тридцати километрах от Мариинска действительно взорвали в 1984 году бомбу мощностью в две трети той, что упала на Хиросиму. Просто взрыв провели под землёй, у границы гранитной плиты, и радиоактивные продукты распада остались в оплавленной сфере на глубине более 500 метров, никак не тревожа кузбассовцев. Или тревожа?
В 2000-е студентка кафедры физиологии человека и животных и валеологии КемГУ описала в дипломной работе превышение уровня хромосомных мутаций в крови десятков девочек-подростков, живущих в ближайших к точке взрыва деревнях — Усманке и Дмитриевке. Но что стало причиной отклонения, осталось неизвестным. С 1984 года и по настоящее время учёные ежегодно проверяют наличие радионуклидов в районе взрыва: берут пробы почвы, воздуха, воды, грибов и ягод. Пока не находили ничего.
Чтобы лично убедиться, фонит земля или нет, корреспонденты A42.RU взяли дозиметр, собрали рюкзаки и отправились в экспедицию к затерянной в лесам точке взрыва.
Мирный атом в тайге
Я живу в Кузбассе всю жизнь, почти сорок лет, но узнал о взрыве под Верх-Чебулой недавно и случайно. Наткнулся на описание мирной ядерной программы СССР в 1960-х, которая началась с идеи создавать с помощью взрывов озёра под запасы питьевой воды. Советские атомщики полагали, что им удастся создать достаточно чистый заряд, в котором большую часть энергии взрыва обеспечат реакции термоядерного синтеза, не дающие радиоактивных продуктов распада. Ничего не вышло: радиоактивность вод первого и последнего созданного таким образом озера Чаган и сейчас превышает нормальную в сотни раз.
Вот в списке мест мирных взрывов я и увидел Чебулинский район. Стало дико любопытно, во-первых, зачем взрывать бомбу в сибирской тайге, а во-вторых, как это сказалось на местных жителях.
Давно рассекреченные параметры взрыва легко гуглятся. Мощность — 10 тысяч тонн в тротиловом эквиваленте, кодовое название — «Кварц-4», глубина закладки снаряда — 557 метров, координаты над эпицентром — 55,834°N 87,526°E. Цель испытаний — «дистанционное сейсмическое зондирование земных недр». Метод работает так: взрыв создаёт волну, которую фиксируют сейсмические станции и космические спутники. Проанализировав данные об аномалиях в скорости прохождения волны, можно получить информацию о составе земной коры, обнаружить месторождения полезных ископаемых. Один мощный взрыв позволяет «просканировать» тысячи квадратных километров, а уже уточнить сведения можно традиционным способом — сверлением скважин. Наиболее вероятно, что главной целью взрыва была оценка Малиновского месторождения урановых руд. «Кварц-4» был одним из последних взрывов программы, и не вполне ясно, успели ли учёные проанализировать его результаты, была ли в итоге от него польза.
Для местных жителей цель взрыва, естественно, осталось тайной. Сейчас очевидцев тех событий найти непросто, но в 1998 году с одним из работников и с жителями ближней деревни Александровки успел поговорить журналист Сергей Бабиков. Жители вспоминали, что подготовка к взрыву на месте длилась три месяца, в лагере жило около двухсот человек, его охраняли вооружённые солдаты. Уже тогда, спустя всего 13 лет после взрыва, проехать в эти места было непросто: от Александровки журналисты пять километров шли пешком по зарастающей полевой дороге — сюда просто некому и незачем было ездить.
В 2025 году пройти тем же путём нечего было надеяться: ни дороги, ни самой Александровки не существует много лет. Там, где раньше были поля, высятся сорокалетние берёзы и сосны. Тыштым официально фигурирует в документах как «урочище», то есть приметное место на карте — в районе бывшей деревни добывают лес. На лесовозные дороги и был мой расчёт. Проехать по ним на чём-то кроме вездехода нереально, но по крайней мере можно дойти пешком до развалин деревни, не заблудившись в тайге, а точку взрыва найти по известным координатам. На картах Яндекса ниточка дороги начиналась от асфальта в районе деревни Покровка и тянулась то Тыштыма через лес 15 километров — всего 15!
Из этих исходных данных в редакции родился план: мы дойдём пешком и заночуем над эпицентром.
Сборы: колбаса, рюкзак, дозиметр
Имея примерно нулевой опыт пеших турпоходов (максимум — по грибы и на рыбалку), я выпросил два рюкзака у брата-альпиниста: один на 60 литров, второй — чуть не в рост человека, на 120 литров. С фотографом Александром Денисовым мы загрузили их едва ли не под завязку: палатка, спальники, горелка с котелком, гречка с тушёнкой, смена белья, фототехника, дозиметр, ножи, газовый баллончик. Немного поспорили о воде: судя по карте, недалеко от места взрыва течёт речушка Тыштым, и я предложил брать воду на кашу и чай из него — всё равно ведь кипятить. Саша возражал: мол, что, если она такая грязная, что никакое кипячение не поможет? А если ещё и радиоактивная вдобавок…
Копчёная колбаса тоже оказалась в рюкзаке не сразу. Где-то я слышал, что её резкий запах особенно привлекает медведей, а места там дикие. Воды в итоге взяли по три литра на человека, и рюкзаки стали совсем неподъёмными.
По плану мы должны в первый день пройти 15 километров пешком, найти бетонную шапку над шахтой, в которую спускали заряд, и заночевать рядом. Если сходу найти не удастся, поиски можно будет отложить на второй день.
Дозиметр испытали в самом центре Кемерова: у фонтана напротив драмтеатра прибор показывал обычное фоновое излучение в 0,07-0,13 микрозиверт в час.
Утром выдвигаемся.
Ровная дорога и очевидцы
И вот он мариинский серпантин, Красный Яр, Усманка, Верх-Чебула. До Покровки — последней обитаемой деревни — долетели за два часа. Я думал купить здесь газировки, но сельский магазин встретил нас крапивой на крыше и у крыльца. Я на всякий случай достал дозиметр: уровень излучения — фоновый, меньше 0,1 мкЗв/ч.
«Год назад закрыли его, — махнул рукой паренёк, заруливающий в калитку соседнего дома на чадящем мотоцикле. — Теперь за хлебом в Чебулу ездим».
«А как до Тыштыма добраться, не знаешь? Проедем мы там?», — спросил я.
«Нееет, вы что, — с сомнением и даже как-то свысока посмотрел на мою легковушку юный селянин. — Там лесовозы перемесили всё, это не дорога — болото!».
Примерно так я себе и представлял, с тем и доехал до съезда в поля. Тут нас ждал первый сюрприз: дорогая была отличной. Не просто проезжей, а ровно отгрейдированной и заботливо посыпанной камушками. Может, только поначалу так? Но нет, одометр отматывал километр за километром, поля закончились, по сторонам мелькали деревья, а дорожный рай не заканчивался. Только через десять километров появились первые лужи и ямы, дорога сузилась и постепенно превратилась в в полевую грунтовку. До места оставалось пешком всего километра три-четыре — халява!
По дороге мы дважды встречали пирамиды из брёвен, видимо, готовые к вывозу. Рядом со второй стояли два грузовика и догорал костёр с котелком. Я остановился и пошёл к водителю лесовоза, который поглядывал настороженно — места-то уже безлюдные.
«Подскажите, вот в этих местах в 1984 году ядерную бомбу под землёй взрывали. Не знаете, где именно?», — спросил я.
На словах про бомбу дядька расплылся в улыбке, будто про Деда Мороза услышал.
«Ага, знаю. Я с армии как раз вернулся. Вышка там ещё торчала, видел, потом спилили её, лет пятнадцать… нет, двадцать назад».
«А где сейчас то место искать?».
Шофёр принялся путано объяснять: дойдёте, мол, до конца дороги, там слева большие поля, где раньше деревня стояла, справа там просека была, от неё прямо и ещё направо, и вот тааам, на краю леса…
«Раньше-то её с дороги на Александровку видно было. Да только нет там уж давно никакой дороги, заросло всё бурьяном — человеку вот посюда», — радостно резюмировал шофёр, показывая рукой выше головы.
Дорога виляла через лес. Кое-где лесорубы отремонтировали её необычным способом: в промоины навалили старых брёвен и засыпали землёй сверху. Погода сухая, идти удобно, только рюкзак оттягивал плечи. Связи — ноль, но офлайн навигатор исправно работал, показывая, что мы приближаемся к точке взрыва.
Я пару раз приложил дозиметр к дороге, к траве, к кустику повядшей кислицы. Экранчик равнодушно мигал обычными значениями в районе 0,08 микрозиверта в час. Кислицу я съел. Говорят, радиация не имеет вкуса и запаха, но раз уж пришли, будем проверять до конца!
Через три тысячи шагов дорога вывернула на огромную поляну, и впереди замаячило какое-то строение: неужели всё так просто?
Бесплодные поиски: скважина пропала
Мы ускорили шаг. По дороге в ближайшие дни явно никто не ездил: трава не примята, впереди на пару секунд замер, прежде чем удрать, крупный заяц. «Строение» вблизи оказалось очередной пирамидой из брёвен и лесопогрузчиком с манипулятором. Рядом стояли канистры с топливом, а вот людей видно не было. Судя по навигатору, до точки взрыва оставалось метров триста.
Стрелка указывала в чащу леса. Туда вели сразу две дороги, эти уже такие, как ожидалось: колея — по колено и глубже, внизу жидкая грязь. Не сразу и поймёшь, где удобнее идти — по такой «дороге» или рядом через лес. Мы спрятали рюкзаки в кустах и отправились сначала по одной дороге, а когда она через пятьсот шагов отвернула в сторону — вернулись и пошли по другой. Деревья смыкались над головой, приходилось перепрыгивать через колеи и валежник, местами было топко, хотя рельеф поднимался вверх. По второй дороге мы прошли около километра, прежде чем и она повернула в сторону от точки взрыва. Ничего не поделаешь — придётся лезть в самую чащу.
Подлесок был не такой густой, как в привычных мне поросших березняком грибных оврагах, но и не символический, как в светлом Рудничном бору. Поминутно приходилось смахивать с головы паутину, порой вместе с её хозяином размером с крупную вишню. Саша заявил, что только что диагностировал у себя арахнофобию и теперь на ходу старательно размахивал перед собой палкой, чтобы хоть так уберечься от пауков.
Навигатор показал, что мы на месте: стоим в точке с координатами 55,834°N 87,526°E. Вокруг во все стороны темнел не старый, но и не молодой лес. Никакого намёка на бетонный оголовок скважины не наблюдалось. Дозиметр равнодушно показывал всё те же мелочи — 0,07 мкЗв/ч. Жужжали комары. Темнело.
Ночь над эпицентром: призраки и туман
Обсудили ситуацию, и по всему выходило два варианта.
Первый — общеизвестные координаты опубликованы заведомо неправильные, чтобы не шастали тут всякие.
Второй — они просто приблизительные, и бетонная шапка по пояс человеку всё-таки торчит где-то поблизости, но из-за леса и травы мы увидим её, только подойдя вплотную.
Поиски решили продолжить завтра, а лагерь разбить по «официальным» координатам. Правда, прямо в лесу места под палатку не было, так что вышли на ближайшую опушку. В конце концов, если радиация сочится из-под земли, она достанет нас и там.
Вытоптанный кружок травы я тщательно прощупал дозиметром. Нет, ничего нового: 0,07-0,09 микрозиверт, иногда 0,12. Скучно, никакого сталкерства, никаких аномалий.
Сняв дёрн, разожгли костерок. Саша занялся кашей. Я пошёл за дровами по тропинке, сорвал несколько грибов. Сыроежки выглядели совершенно обычными. Повернулся лицом в сторону лагеря и замер. Прямо передо мной, шагах в пятидесяти, стояла, поджав переднюю ногу с аккуратным копытцем, косуля. Закатное солнце садилось за моей спиной, видимо, засвечивая ей силуэт человека, и я видел чутко подрагивающие уши. Медленно-медленно потянулся за телефоном в карман, достал его, включил камеру, опустил взгляд, чтобы переключиться на видео, а когда поднял, никакой косули на тропе не было. По бокам места, где она только что стояла, не качалась ни одна веточка — будто грациозный призрак растаял в опускающемся на море травы тумане. Привиделось мне, что ли? Но нет: в земле отчётливо темнели отпечатки копыт.
Ночью высыпали звёзды — я столько никогда, наверное, не видел. Невероятно красивые здесь места, и жалко будет, если подземная колба всё-таки разгерметизируется когда-нибудь, отравляя всё вокруг на века — с этими мыслями я уснул.
Мёртвая деревня, змеи и река
Утром, разминая затёкшие шеи (эх, подушечка моя, как же без тебя грустно) и разогревая чай, мы решили идти от «официальных» координат по спирали, постепенно расширяя исследованную площадь. Получилось так себе: поляны мы исходили быстро, а вот лес местами был совершенно непролазным. Решив, что глухая чаща на месте вышки всё-таки вырасти не успела бы, постановили далеко в лес не залезать.
В полукилометре от лесовозов выяснилось, что ночевали мы всё-таки не совсем одни: на другой поляне обнаружился вагончик, видимо, сторожа, из трубы которого вился дым. Хозяин вагончика, услышав топот, вышел навстречу и был ещё более насторожен, чем вчерашний водитель. Шутка ли: два здоровых мужика вылезли из леса, рожи помятые, на поясах ножи. Когда мы объяснили цель своего похода, сторож любезнее не стал.
«Да, слышал, что взрывали тут чего-то в советское время. Где — не знаю, ничего такого не видел. И пацаны наши не видели, хоть и работают тут на делянах не первый год. Дорогой вот пройдите — она через бывшую деревню на речку ведёт. Может, там найдёте чего».
Припомнив наводку вчерашнего лесовоза про «поляну, где раньше деревня была», мы воспряли духом. От домов, по словам сторожа, остались одни бугры на земле, поросшие крапивой.
«Пацаны как-то решили металлолом поискать, зацепили тросом, семидесяткой (трактор Т-70 — прим. ред.) бугор разворошили, да только не было там уже ничего», — рассказал сторож.
Ну, с такими местными обычаями шансы найти металлические остатки буровой вышки таяли на глазах. Но к деревне мы всё же пошли.
Трава на поляне скрывала стоящего человека с головой. «Дорогой» сторож называл направление, по которому несколько раз проехал то ли лесовоз, то ли внедорожник, примяв траву и кусты. По бокам, однако, в самом деле попадались следы давнего обитания человека: кусты дичающей яблони, явно рукотворные холмики и ямы. Трижды мы наткнулись на самые настоящие столбы с гвоздями — видимо, всё, что осталось от деревенских заборов.
Поглядывая в навигатор, я постепенно понял, что мы идём примерно по бывшей деревенской улице, а ведёт она именно к речке Тыштым, где, наверное, брали воду для хозяйств и поили коров. Тыштым, к слову, впадает в Чебулу, а Чебула — в Кию. Так и расселялись несколько веков назад наши предки — вдоль рек, летом дающих жизнь огородам и скотине, а зимой превращающихся в дороги. Теперь мы испытываем на берегах этих рек смертоносные бомбы, а вот люди уходят — не нужна им больша эта красота.
Дорога снова потянулась через полосу леса, но ненадолго: впереди послышался шум воды. Тыштым оказался мутным и не слишком быстрым потоком шириной шагов в пять. От берега отплыли, скрываясь в зарослях, две вытянутые утки-чернети, совсем непохожие на жирненьких искитимских крякв. Дозиметр и тут молчал: 0,09 мкЗв/ч, совсем мало.
Реку мы, разувшись, перешли вброд. На другом берегу, впрочем, делать было нечего: на старой дорожной насыпи выросли полувековые сосны, а в сотне метров от берега начинался уже коренной, весь в валежнике, лес. Это точно не та поляна, на которой могла быть вышка.
Вернувшись за реку, решили идти кромкой леса: где-то же поляна должна быть? Саша снова отмахивался от пауков и прозевал другую угрозу: прямо из-под ног застелилось чёрное тело длиной с метр — гадюка! Ну, а что, речка рядом, лягушки, мышки. «Это не гадюка, это анаконда какая-то! Точно мутант!», — заявил фотограф, трясущимися руками возвращая крышку на объектив. Сфотографировать змею-рекордсменку он так и не успел.
Ещё несколько часов мы потратили на обследование окоёма леса, постепенно по краю гигантской поляны возвращаясь к бывшей деревне. Когда впереди обнаружился забор, я успел обрадоваться: кто-то огородил место взрыва? Неужто нашли? Но забор оказался оградкой: шагая по лесу, мы вышли на старое деревенское кладбище.
Кресты среди вековых деревьев давно сгнили, от могил остались неглубокие провалы в земле. Мы не нашли бы ни одной буквы здесь, но кто-то побывал на кладбище совсем недавно, в этом году, и не просто побывал. Ветки, мусор и листву кто-то сгрёб в кучу в сторонке, а в оголовьях могил поставил одинаковые таблички, на которые перенесли надписи с крестов. Судя по ним, лежали здесь целыми семьями. Большинство усопших покинули этот мир ещё до революции и в 1930-х годах, лишь несколько человек были с датой смерти в 1960-х. Более свежих могил на кладбище нет. Ряды могил заканчивались на границе леса, и на одном из деревьев даже висела свеженькая синяя табличка: «Кладбище д. Тыштым». Смотрелась она совершенно неуместно — элементом из другого мира, примерно как телефонная будка или, скажем, светофор.
Результат измерений — тайна
У кладбища буровую вышку ставить бы вряд ли стали, рассудили я и приуныл. Мышцы бёдер у меня давно забились, ноги в кроссовках жгло (вечером я обнаружу на каждой стопе по две огромных пузырящихся мозоли). От кромки леса открывался роскошный вид на море травы в рост человека — хоть ищи мачете и прорубайся с боем. Где-то в этой траве стоит бетонная шапка метровой высоты, по крайней мере стояла в 2014 году — её фотографировали члены клуба любителей внедорожников, в интернете легко найти снимки. В октябре, когда ляжет трава, у нас, наверное, было бы больше шансов.
Как бы там ни было, измерения мы провели. Смарт-часы показали, что нагуляли мы за два дня по этим лесам больше 30 километров. Напоследок я тщательно потыкал дозиметром в местных гусениц, мхи, камни, деревья и лужи. Показания так и болтались в районе 0,07 — 0,13 микрозиверт в час. Спит радиация глубоко под землёй и наружу носа не кажет.
На обратном пути, который дался полегче, мы спугнули пару тетеревов, а уже сев в машину, увидели у дорогу лисицу. Лесная красотка махнула выдающимся хвостом, ныряя в чащу, и я подумал: уход людей, может, не так и плох — зверям теперь здесь вон как вольготно.
Дома я заранее составил запрос в кемеровский филиал Федерального центра охраны здоровья животных — специалисты именно их лаборатории в 2024 году выезжали в Чебулинский район проводить мониторинговые исследования. Результаты региональное правительство публикует в ежегодном докладе о состоянии и охране окружающей среды, вот только цифр в нём нет, только выводы: обстановка в норме.
— Исследовано 10 проб пищевых продуктов (картофеля, ягоды дикорастущей, грибов и рыбы), отобранных в пределах населенных пунктов Чебулинского муниципального округа. В каждой пробе определялась удельная активность техногенных радионуклидов цезия-137 и стронция-90. Исследованные пробы соответствуют требованиям СанПиН 2.3.2.1078-01 «Гигиенические требования безопасности и пищевой ценности пищевых продуктов». Загрязнения техногенными радионуклидами в исследованных образцах почвы не обнаружено, — гласит вывод экспертов.
Я попросил специалистов лаборатории (у которых оборудование уж наверняка получше китайского бытового дозиметра) сообщить количественные результаты: какой всё-таки была активность тех радионуклидов? Каков уровень излучения? Откуда брали грибы и рыбу? Но вопросы остались без ответа: в редакцию перезвонили и сообщили, что результаты исследования — предмет договорных отношений с правительством Кузбасса, иными словами, коммерческая тайна. А публично доступные сведения и так озвучены в докладе: всё в рамках санитарных норм.
Что ж, никаких оснований не доверять уважаемой лаборатории я не нашёл. Ночью не свечусь, третья нога у меня не выросла, и даже расстройство желудка после кислицы и сыроежек, собранных в 557 метрах над колбой с продуктами взрыва, обошло меня стороной. Карманный дозиметр всю дорогу показывал значения меньшие, чем в центре Кемерова. Надеюсь, ни землетрясения, ни движения литосферных плит не разгерметизируют колбу ещё много веков. Но проверять лучше, конечно, регулярно и внимательно.
Фото: Александр Денисов / A42.RU
