Свидетели Иеговы* отказываются от переливания крови, не отмечают Новый год и дни рождения, ради многочасовых проповедей бросают вузы или работу и готовы отречься даже от собственного ребёнка, если укажет старейшина. Эту религиозную организацию в 2017-м признали экстремистской, но она продолжает действовать на территории России нелегально.
По данным СМИ, свидетелем Иеговы была мать Владислава Рослякова, которого подозревают в массовом убийстве в политехническом колледже в Керчи. По версии следствия, 18-летний студент расстреливал людей, а потом взорвал бомбу в столовой. Погиб 21 человек, включая самого стрелка.
Бывшие свидетели Иеговы рассказали А42.RU, как устроена секта, что она меняет в жизни своих адептов и почему из неё так трудно вырваться.
«Мы проповедовали у онкоцентров»
Марина К.**, 28 лет, педагог дополнительного образования:
Вступила в организацию в 25 лет, когда серьёзно болела, — искала там чуда и надежды. Из-за секты отдалилась от матери и уволилась с работы. После запрета организации посещала её подпольно. Покинула «Свидетелей Иеговы» в июне 2018 года.
— В 25 лет у меня были серьёзные проблемы со здоровьем, в 2015 году перенесла две операции. Поехала в больницу за анализами, а результаты оказались плохими. Села во дворе больницы и заплакала. Ко мне подошли две женщины, успокаивали. Меня тронуло, что ко мне проявили сочувствие посторонние люди. Они оказались Свидетелями Иеговы, говорили о боге и приглашали меня на собрание. Я пришла.
Все радовались мне — вежливые, улыбчивые. Это меня и подкупило. К тому же, я искала надежды, чуда. И мне обещали спасение. Начала изучать Библию. И не понимала, что нам давали не её, а «планы» — тематические цитаты и то, как их следует трактовать. Это литература секты.
На тот момент из-за болезни я стремилась к одиночеству и перестала общаться с большинством друзей. В секте у меня появились новые знакомые. Это было похоже на влюблённость в организацию и людей, которые её представляли.
Без семьи и друзей. Мама была против секты. Мы ссорились. Я убеждала её, что всё в порядке и звала с собой на встречи. Сёстры учили меня, как построить с ней разговор, чтобы тоже вовлечь её в организацию. Когда стало ясно, что мама не согласится, те же люди внушали мне, что это Сатана действует её руками. Мол, это он хочет, чтобы я ушла из Свидетелей Иеговы. И я верила, что моя мать — «агент Сатаны». Наши отношения перестали быть доверительными. В какой-то момент мы стали чужими людьми, хотя жили под одной крышей.
Я пыталась пригласить на встречи Свидетелей всех своих старых знакомых. Представьте себе их реакцию! Не получила ничего, кроме негатива. В секте же меня убеждали, что не все готовы узнать «истинную веру» и просили пробовать ещё. После второго раза мой номер кидали в «чёрный список». Свидетели Иеговы уверяли, что те, кто не состоит в организации, на самом деле живут по нормам Сатаны, их истинная природа — зло. Поэтому общение с ними надо сократить, что я и сделала.
У меня начались материальные проблемы. Чтобы ходить на встречи, я отказалась от подработок. На основной работе тоже начались проблемы. В секте мне объяснили, что нельзя накапливать материальные богатства — всё равно они временные, а скоро Армагеддон. Вскоре денег у меня едва хватало на покрытие кредита и очень скромную жизнь. Как мне сказали, это было благословение от бога.
«Живой труп». Весной 2016-го я решила креститься в организации. Для этого мне предстояло стать некрещёным возвещателем — он достаточно хорошо знает учение, поэтому может проповедовать. Нужно было пройти собеседование. Его проводили трое старейшин и ответственная за меня сестра. Вопросы были странными. Что я делаю для того, чтобы привести мою семью в организацию? Состою ли я в отношениях с мужчиной, есть ли у меня секс? Какие виды секса я практикую? Как я отношусь к тем людям, которые живут гражданским браком? После собеседования меня не покидало чувство стыда.
Когда ты становишься некрещёным возвещателем, то ходишь по домам и проповедуешь. Сдаешь отчёты — сколько времени проповедовал, каких людей посетил повторно… Появилось чувство вины. Нам говорили: все те, кто не услышит благую весть, не имеют шанса спастись. Армагеддон переживут только члены организации. Получается, часть людей погибнет из-за тебя, потому что ты мало проповедуешь. Появилось чувство вины.
Опять же — чужим людям ты рассказал о Боге, а родную мать не спас. Она в организацию наотрез идти не хочет. Я жила с пониманием того, что мой близкий человек — практически живой труп, и это происходит по моей вине… Так нас учили. Такие переживания испытывают многие Свидетели Иеговы, и потому всё больше отдаляются от своих близких, если те не разделяют их взгляды.
«Обещали, что родные воскреснут». Нас учили проповедовать эффективнее. Например, специально выискивать людей, которые потенциально уязвимы и откликнутся на разговоры о боге. Именно поэтому Свидетели Иеговы довольно много времени проводят в больницах, возле домов престарелых, онкоцентров. Если видишь, что человек плачет, обязательно нужно подходить. Обязательно выяснять, есть ли у человека погибшие родственники, рассказывать о том, что они воскреснут, можно будет увидеть их снова, если человек будет изучать Библию. Это очень сильный фактор удержания людей. На собраниях очень много тех, кто пришёл из-за этой перспективы. Когда упоминается воскрешение, многие плачут.
Проповедь готовится с учётом текущей ситуации. Например, если идёшь проповедовать 8 марта, нужно заговаривать с женщинами, какая красота важнее — внешняя или внутренняя. Если завёл беседу в магазине, можно спросить, качественные ли сейчас продукты и кто может обеспечить качественное питание всем людям…
Из-за многочасовых проповедей я уволилась и стала фрилансером. Всё чаще приходилось брать деньги у мамы, чтобы закрыть кредит. Зная о моих проблемах, сёстры предложили мне наняться уборщицей. С хорошей работы я ушла фактически в никуда, потеряв даже больничные.
После запрета секты. В апреле 2017-го Свидетелей Иеговы признали экстремистской организацией. Но «братья» и «сестры» воспринимали это позитивно: мол, это признак того, что приближаются последние дни, значит, скоро Армагеддон. Жизнь стала гораздо сложнее.
Нам запретили говорить, что мы представляем организацию. Мы якобы проповедуем от себя, потому что прочитали в Библии, что именно этого ждал от нас Иисус. От нас потребовали скрывать от родных, что мы продолжаем ходить на встречи — мол, это не безопасно, нас сдадут полиции. Места и время встреч на квартирах было запрещено обсуждать с другими свидетелями — кто-то мог случайно проговориться и опять же сдать. Нельзя называть друг друга братьями и сёстрами. Мы больше не проповедовали по домам, только на улицах. Песни на встречах пели шёпотом — боялись, вдруг соседи услышат и вызовут полицию.
Поначалу вся эта игра в подполье была довольно весёлой. Никто не принимал всерьёз ни запрет, ни перспективу сесть в тюрьму. Нам казалось, что мы как первые христиане страдаем за веру. Но примерно к сентябрю 2017 года все наигрались и стали возвращаться к привычному распорядку. Только всё-таки встречались маленькими группами на квартирах.
На таких встречах я услышала истории тех братьев и сестёр, с которыми обычно не общалась. Оказалось, что многие находятся в депрессии, практически у всех проблемы с родственниками. На тот момент я уже знала, что проповедников учат специально улыбаться, одеваться в чистую одежду, всем рассказывать, что мы не пьём и не курим. Это создаёт имидж организации и удерживает новых людей. Так у меня спала пелена с глаз, и я начала относиться более критически к тому, что происходит.
Потом я узнала, почему организацию признали экстремистской. И поняла, что так больше продолжаться не может.
Путь домой. Очень тяжело было отказаться от привычного образа жизни, от знакомых и друзей, которых в случае ухода придётся потерять. Если тебя исключают официально — становишься «лишённым общения». Людям даже причину не назовут, а они с готовностью от тебя отрекутся. Даже если вы родственники — дети прекращали общаться с родителями и наоборот.
Переломным моментом для меня стал март 2018 года. Я пришла домой и сказала маме: «Прости меня, у тебя дочь экстремистка. Я буду что-то с этим делать, дальше так жить не хочу». Мы с ней посидели, поплакали, и я стала планировать свой уход из секты. Это был тяжёлый шаг...
С июня 2018 года я прекратила какие-либо контакты со свидетелями Иеговы и поменяла номер телефона. Чувствовала себя очень плохо. Обратилась за помощью к врачам и психологу. В итоге за два месяца мне удалось принять мой уход и перестать чувствовать вину и страх. Появилась возможность начать нормальную жизнь.
Конечно, проблемы ещё есть. Я пока не готова присоединиться к какой-либо религии. Летом прочитала Библию в синодальном переводе. Впервые для меня это книга предстала целостной, а не в виде отдельных цитат. Многие моменты впервые обрели смысл.
Сохранились некоторые приобретённые в секте психологические проблемы. Например, там мне стали навязчиво сниться кошмары. Мне сложно подойти и спросить дорогу у незнакомого человека, потому что это ассоциируется у меня с проповедью. Мой мозг автоматически продумывает при новом знакомстве, какой вариант проповеди рассказать человеку. Но я уверена, что пройдёт время, и эти последствия удастся преодолеть. По крайней мере, очень важно, что мне больше не хочется назад.
«В 18 лет я впервые встретил Новый год»
Сергей В., 26 лет, менеджер по продажам, Кемерово:
Родился в семье Свидетелей Иеговы. Участвовать в проповедях начал с 8 лет. Исключен из организации в 18 лет из-за курения, возвращаться туда отказался. В религиозном объединении остаются его бабушка и мама, которая ещё до запрета деятельности Свидетелей Иеговы уехала из страны.
— С детских лет я жил по правилам Свидетелей Иеговы. Это постоянные ограничения. Мы ни разу не встречали Новый год — он считался языческим. Не праздновали день рождения, чтобы не чествовать кого-то, кроме бога. И так со всеми праздниками. В школе, когда мальчиков поздравляли с 23 февраля, а девочек с 8 марта, мне приходилось уходить. И я думал, что поступаю правильно. Как относились одноклассники? По-разному.
Дети в таком возрасте особенно жестоки к тем, кто хоть немного отличается от них. Не спорю, были ребята, которые пытались надо мной издеваться. Но к 6-7 классу на мои убеждения перестали обращать внимание. Тем более, я очень хорошо учился, поэтому со мной общались. Да и развивался так же, как все — иностранные языки, музыкальная школа, друзья.
С 8 лет я занимался служением — ходил по домам и проповедовал. Это продолжалось все 10 лет. Могу сказать, что опыт оказался полезный — я умею общаться с людьми и не боюсь публичных выступлений. Сколько это занимало времени? Иногда 100 часов в месяц (в среднем, 4 часа в день), а бывало — не более 5–10 часов в месяц, когда в приоритете были уроки.
Моя мама — образованный человек, и хотела, чтобы я тоже поступил в вуз. Хотя не всеми в организации это поощряется. Свидетели Иеговы должны отдавать себя богу. Если ты желаешь получить высшее образование, старейшины тебя спросят: «Для каких целей? Как это пригодится организации?»
Я всю свою жизнь хотел быть врачом. И слышал в ответ: «А зачем тебе это? Скоро придет Армагеддон, наступит рай, и люди не будут болеть». Все верили в это сильно. В итоге выбрал другую профессию. Учился на юридическом факультете, а сейчас занимаюсь торговлей.
Почему я ушёл? В 18 лет мне хотелось свободы. Пробовать новое, общаться с разными людьми. Так получилось, что я начал курить. Меня увидели, рассказали старейшинам. Позвали на правовой комитет. Его цель – помочь человеку, используя библейские стихи, так говорит организация. Трое старейшин собираются и задают вопросы. На таких встречах обсуждают всё, вплоть до интимных подробностей.
Старейшины не увидели моего раскаяния. Они решили меня исключить и лишить общения. Моим родственникам, друзьям и знакомым объявили, что они не могут со мной говорить. Со мной никто не должен был даже здороваться, в том числе и моя семья. На тот момент община Свидетелей Иеговы составляла около 1000 человек.
Я мог подать апелляцию и сделал это. Процедура должна была состояться через неделю. Я на неё не пришел. Посчитал, что нет смысла.
В 18 лет я впервые отпраздновал Новый год. Тогда я чувствовал, будто делаю что-то неправильное. И так с каждым новым праздником. Помогло только время. Сейчас совесть перестала меня мучить. Я религиозен, но исповедую внеконфессиональное христианство. Не принадлежу ни к одной церкви. Мне близки христианские ценности – милосердие, помощь ближнему. Бог меня слышит, помогает мне. Необязательно к какой-то организации принадлежать, чтобы верить.
Пишут, что мать керченского стрелка была свидетелем Иеговы. Не думаю, что дело в организации. Многое зависит от родителей. Благодаря моей семье у меня было счастливое детство. Многие дети Свидетелей — послушные, доброжелательные. Но все люди разные.
«Нам говорили, что учиться незачем — скоро Армагеддон»
Олеся С., 40 лет, мастер маникюра, Курск:
В 14 лет познакомилась со Свидетелями Иеговы и приняла их веру. Отказалась от высшего образования, чтобы больше проповедовать. Пробыла членом организации 26 лет. Одна из знакомых Олеси умерла от сильных ожогов, отказавшись от переливания крови по религиозным убеждениям.
— В 13 лет я впервые увидела красочный журнал Свидетелей Иеговы, который принесли мои родственники. Мне, ребёнку, он понравился, было любопытно. Я пришла на встречу, а спустя два года крестилась. Это был 1992 год, мой первый религиозный опыт.
В организации я искала внимания, поддержки. Мама родила меня в 16 лет, поэтому толком мною не занималась — устраивала личную жизнь. На собраниях женщины искренне интересовались, как у меня дела. Впервые кому-то было до меня дело. Я потянулась за этой заботой. А моих близких мое увлечение не смущало.
В школе я всегда училась хорошо. Но когда пришла в секту, желание получать образование пропало. Нам постоянно говорили: вам это не нужно, скоро Армагеддон, посвятите себя Богу. И молодые люди из организации повально бросали вузы. У меня были подруги, которые забирали документы из медицинского, с физмата… Люди со светлыми головами ломали себе жизнь.
Общение с мирскими людьми просили сократить. Поэтому ослабевали связи с родными и друзьями. Основной круг общения составляли свидетели Иеговы. В какой-то момент я оказалась от них зависима. Переехала в другой город, знала там только членов организации, они помогли с жильём и трудоустройством — так я стала социальным работником.
В секте постоянно насаждалось чувство вины. Я проповедовала по 50-70 часов в месяц. Мне говорили: ты молодая и могла бы служить больше. Хождение по чужим квартирам и без того выматывало. Это была ненужная работа. Но думать так – тоже грех. Нас ведь учили отвечать на возражения, как в сетевом маркетинге.
Я вышла замуж, мой избранник тоже был свидетелем Иеговы, у нас родился сын. Меня не покидал страх: что, если с ним случится беда, и потребуется переливание крови? Что выбрать – согрешить или погубить своего ребёнка? В Ростовской области в 2013 году схожая дилемма встала перед девушкой Машей из собрания, в котором я крестилась. Она налила в печку жидкость для розжига и загорелась, получила ожоги 50% тела. Врачи настаивали на переливании крови, но ни она, ни её муж на это не согласились. Мы даже собирали деньги на лекарства для неё. Но они не могли заменить переливание. Через четыре месяца Маша умерла. Наверное, эта трагедия тоже на меня повлияла.
Когда мне исполнилось 30, я взялась за ум. Перестала винить себя, задумалась о будущем. У нас с мужем не было нормальной работы, мы всё своё время отдавали организации и жили на съёмных квартирах. Сколько это могло продолжаться? Я выучилась на мастера маникюра, начала неплохо зарабатывать, общаться с новыми людьми, нарушая правила секты. 10 лет в организации оставалась по инерции — не хотела терять привычный круг общения и портить отношения с мужем.
В декабре 2017 года я вышла из организации, заявив о своём решении на правовом комитете. Муж остаётся свидетелем Иеговы. Я попросила его не ходить на собрания. Это экстремистская организация. Не хочу, чтобы мой близкий человек оказался в тюрьме. У нас ведь сын. К счастью, супруг прислушался ко мне. Может, со временем он тоже переосмыслит своё отношение к этой религии.
У меня есть друзья, интересная работа. В этом году я отметила день рождения сына впервые за 17 лет. Побывала на речке рядом с нашим домом. Раньше времени на это не было.
«Секта изолирует человека от семьи и общества»
Отец Димитрий Владимиров, руководитель информационно-апологетического центра миссионерского отдела Кемеровской епархии:
— Сколько в Кузбассе свидетелей Иеговы? Сказать трудно. Представители организации, как правило, преувеличивают её численность. Посчитать её приверженцев сложно, особенно после того, как это религиозное объединение признали экстремистским.
Есть большой круг людей, которые вовлечены в секту не полностью. Для них это как клуб по интересам. Они не посещали встречи регулярно, не следовали всем правилам. После официального запрета большинство из них вернулись к обычной жизни.
После апреля 2017 года активность свидетелей Иеговы снизилась. Места, где они прежде проводили собрания, пустуют. Но, моё частное мнение, что секта никуда не делась. В России тысячи её последователей. Запрет деятельности организации они воспринимают как борьбу с религией. Но это не так.
По данным Министерства юстиции, материалы, которые распространяют «Свидетели Иеговы», возбуждают религиозную рознь и пропагандируют «исключительность, превосходство и неполноценность граждан по признаку их отношения к религии». Секта изолирует человека от его близких, от общества. Она запрещает отмечать праздники – как личные, так и государственные, служить в армии, переливать кровь — из-за этого в нашей стране неоднократно погибали люди.
После выхода из организации бывшие свидетели Иеговы нуждаются в поддержке. Членство оставляет свой отпечаток, человек чувствуют пустоту и одиночество. Те, кто был им друзьями, не могут с ними даже здороваться. Связи с родственниками, которые не относились к религиозному объединению, оборваны. Нужно их восстанавливать и постепенно возвращаться к нормальной жизни. Истории героев материала показали, что это возможно.
*Управленческий центр «Свидетелей Иеговы» в России («Свидетели Иеговы») — религиозное объединение, признанное экстремистским и запрещённое на территории России (решение Верховного суда РФ от 20.04.2017, апелляционное определение Апелляционной коллегии Верховного суда РФ от 17.07.2017).
**Имена героев материала изменены из этических соображений.
