Нине Марковне Хроменковой исполнилось 93 года. Она живёт в Журавлёвском доме-интернате: её муж и сын умерли, из близких остались только две внучки-студентки, которые иногда навещают бабушку.
У Нины Марковны – 46 лет медицинского стажа. Она ученица самого Михаила Подгорбунского, чьим именем названа клиническая больница №3. С первых дней Великой Отечественной войны и до самой Победы Нина Хроменкова работала медсестрой в эвакогоспитале 2495, выхаживала солдат в Кемерове, а затем и в Ярославле: спасала жизни, утешала отчаявшихся. «Газета Кемерова» поговорила с героиней о раненых бойцах, сострадании, страхе и вере в то, что Победа обязательно будет.
Госпиталь и солдаты
В два года маленькую Нину родители привезли из Смоленской области в посёлок Новый, где почти не было жителей. Там прошло всё её детство. В юности Нина Марковна окончила трёхгодичную медицинскую школу. В 1938-1941 годах успела поработать в больнице, а потом началась война.
«К нам в госпиталь привозили самых тяжёлых раненых, которым на фронт возвращаться уже было нельзя. Представляете, это же такая тяжёлая дорога. Первые, намертво присохшие повязки очень трудно было снимать. А солдаты всегда просили: «Ой, сестричка, потихоньку, чтобы больно не было». А ты их уговариваешь: «Вот видишь, сколько флакончиков разных, не беспокойся, всё сделаем как можно легче». Потом мы раны обрабатывали, а врач осматривал и назначал лекарства. Когда не хватало бинтов, мы их стирали и проглаживали, а шприцы кипятили в специальных стерилизаторах», – делится Нина Марковна.
Медсёстры не только делали перевязки, кормили, поили, но и даже в какой-то мере оказывали психологическую поддержку. Энергии у молодых девушек было много, поэтому дежурство сутки через сутки совсем не утомляло. К тому же, как признаётся Нина Марковна, все они были патриотами – люди отдавали работе всё своё время во имя Победы.
«Так нас воспитывали во время советской власти. Я этот период очень благодарю. Никто никогда не жаловался, не требовал ничего: надо – значит, так и будет. Всё для фронта, всё для Победы. Надо после смены остаться ещё на несколько часов – оставались, никто не возражал», – вспоминает Нина Марковна.
В госпитале были и курьёзные случаи.
«Был у нас представитель нации каракалпак – снайпер, стрелял очень точно, но от фашиста получил ранение в бок. Ему надо было мочу сдать, а он никогда с медициной не был знаком. Я сказала про баночку в туалете, имея в виду специальную, для анализов. А там запасная вода стояла в бочке, на всякий случай. Я говорю: «Вы пойдёте в уборную и в баночку помочитесь». Ну он пошёл в эту бочку залез и сделал всё. «Сестра, что мне дальше делать?», – спросил, когда вернулся. Солдаты тогда очень смеялись», – делится медсестра.
В праздники к раненым в госпиталь приходили шефы – пионеры и артисты художественной самодеятельности. Все, кто мог передвигаться, выходили в коридор, чтобы увидеть концертные номера. К тем, кто лежал прикованным к постели, гости приходили в палаты – исполняли песни, рассказывали анекдоты, стихи и приносили гостинцы. Нина Марковна вспоминает, как она украшала палаты солдат к Новому году – снежные гирлянды из марли, кружевные плафоны на лампочки - из старого бинта. Даже в годы лишений людям хотелось радоваться чему-то, быть счастливыми.
Подгорбунский и работа без права на страх
Нина Марковна была лично знакома с Михаилом Подгорбунским – основателем службы переливания крови и службы скорой помощи города. Когда девушка училась в медшколе, именитый врач преподавал у неё хирургию. Его советы Нина Марковна запомнила на всю жизнь.
«Однажды он мне даже замечание сделал. У меня были очень густые волосы, и я пришла на практику с торчащими из-под косынки локонами. Он так строго мне говорит: «Тут кудри неуместны! Чтобы я больше никогда не видел такого».
Потом, когда уже вместе с ним работали, привезли одного пациента, у которого всё в горле разъело. Я ахнула от неожиданности, а он мне сказал потом: «Никогда не ахайте перед больными, делайте хладнокровно свою работу и всегда поддерживайте их дух, несмотря ни на что».
Однажды раненый спросил у меня: «Вот, сестрица, у меня вся нога раздроблена... Буду ли я ходить?». Я его успокоила: «Время всё лечит, да и смотрите, сколько у нас лекарств. Все врачи опытные – не паникуйте». Хотя я открыла рану, увидела повреждения и про себя подумала: «Наверное, ампутация будет». А больному говорить этого нельзя», – рассказывает Нина Марковна.
Бомбёжка и уничтоженная Орша
В 1943 году госпиталь 2495, расположенный в отделении травматологии городской клинической больницы, мог вместить более 1 000 раненых солдат. Его перевели эшелоном в Ярославль – поближе к фронту. Там Нина Хроменкова едва не попала под бомбёжку.
«Немцы собирались взорвать мост через Волгу, чтобы между дорогами не было сообщения. Я тогда пришла с суток и спала до самого вечера. В соседний дом попала бомба, а наш очень сильно тряхнуло. Меня подруга будит: «Нина, ты что лежишь? Бомбёжка началась!» Я подскочила и по лестнице побежала. На нас штукатурка полетела, а я от испуга кричу: «Лёля, на меня бомба упала!», – смеётся Нина Марковна.
В Ярославле госпиталь располагался недолго, и, когда освободили Оршу, всех перевезли туда. Как вспоминает Нина Марковна, от города осталось одно пепелище. Медработникам тогда дали помещение – «коробку» без окон и дверей. Люди сами отремонтировали здание, и через две недели к ним начали поступать больные – в основном с Белорусского фронта.
«Мне предлагали стать старшей сестрой, но я отказалась и осталась рядовой – такой характер. Мы работали на совесть, поэтому всегда нас благодарили, говорили, что сибирячки – самые душевные. «Сестричка, под гипсом зачесалось», «Сестричка, повязка промокла», а ты бежишь и всё делаешь. Затем начали поощрять, когда открылся Третий фронт: привозили подарки из Америки. Мы же модно никогда не одевались, а тут нам привезли заграничные подарочки.
Даже о любви забыли, лишь бы от работы не отвлекаться. Солдаты, конечно, в чувствах признавались. Даже врач мне замечания делала: «Дружи с Быстряковым: он за тобой так следит, глаз не сводит». Я говорю: «Любовь Александровна, да вы что! Война идёт, а я буду любовь крутить!». «Ну и дура!», – говорит», – пересказывает диалог Нина Марковна.
Великая радость – Победа
«Мы почему-то были уверены, что всё закончится в нашу пользу, что будет Победа! Помню, как я её в Орше раньше всех встретила.
В ночь с 8 на 9 мая 1945-го смотрю – в палате высших офицеров, которые лежали отдельно ото всех, лампочка горит. Подумала, грешным делом, что спирт выпили: сидят, шумят.
Я очень стеснительная была, захожу и скромно говорю: «Что-то вы сегодня задержались, всё никак не угомонитесь». А они мне: «Сестрица, капитуляция!». Я не знала, что за слово такое, – не понимаю. Они видят, что у меня никакой реакции. «Да Победа, Ниночка!», – говорят. – «Утра дождёмся – увидим».
После смены, когда мы на улицу вышли, там уже все ликовали, плакали, танцевали. Это состояние, когда сам себя не чувствуешь. Большей радости в жизни у людей не было. Только бы больше не было войны…».
