Человек человеку волк. Именно эту фразу я вспоминаю, когда кто-то поблизости вдруг, казалось бы, ни с того ни с сего начинает проявлять агрессию. Когда на любое слово, обращенное к нему, человек вдруг ощетинивается, и ты понимаешь, что он всегда готов напасть.
Стоим в очереди в Службе занятости – надо взять справку. Справки тут выдают всего несколько часов в неделю, а нужны они в разные инстанции, поэтому в длинной очереди и пенсионеры, и молодые люди. Возле самой двери – «я следующая» – сидит пожилая женщина. Благообразного вида, приличная. Уже вся очередь знает, зачем и почему она тут, что для нее, без пяти минут пенсионерки, справки оформляют очень долго. И тут стремительным шагом на этаж влетает девушка, прямиком к заветному кабинету, заглядывает туда, наплевав на народ перед дверью.
– Здесь вообще-то очередь, – пытается остановить ее пожилая дама.
– Без тебя разберусь, карга старая, – отвечает ей девица.
Без пяти минут пенсионерка не находится даже, что ответить на такое. Потом собирается с мыслями:
– Хамка.
– Отвали.
У девушки такое лицо – она готова обороняться в любую секунду, и никому, кто скажет ей хоть слово поперёк, спуску не будет. Разобравшись, что до обеда очередь не отстоять, а после –справки уже не выдают, девица на той же скорости удаляется. Пожилые дамы в очереди тут же начинают обсуждать, что молодёжь нынче пошла просто ужас.
Или вот другая ситуация. Первый рейс автобуса, 5:50. Постоянные пассажиры этого рейса знают, что надо готовить мелочь – у кондукторов ещё нечем сдавать. Входит парень, протягивает кондуктору – очень благодушной женщине в возрасте – 100 рублей.
– Ты ж милый мой, – говорит ему кондуктор с лёгким укором, улыбаясь, – где я тебе с сотни сдачу возьму? Шести утра ещё нет.
– Ты офигела совсем что ли? – с ходу начинает орать парень. – Я же тебе не тысячу даю, а всего лишь сто рублей. Где я тебе возьму двадцать рублей в шесть утра, если у меня нет? Ищи давай сдачу, меня не волнует, где.
– Ох, разорался-то, – смеётся кондуктор, хотя, кажется, весь утренний автобус разом очнулся ото сна и нервно встрепенулся, услышав такое. – Сейчас разменяем. Граждане, разменяет кто сотню по пятьдесят?
– Вот-вот, меняй, у тебя работа такая, – продолжает «тыкать» парень женщине, которая ему в бабушки бы сгодилась.
«Бабушка», видимо, привыкла к таким нервным пассажирам.
А я вжимаюсь в сидение. И думаю о том, почему люди готовы нападать сразу. Каким путем они пришли вот в эту точку своей жизни – такими? Сколько до этого было у них ситуаций, когда ненападение означало проигрыш, поражение, катастрофу? Я думаю: может, детдом? А потом: может, родители – те, которые реагировали на нападки внешнего мира только так – быстрым и решительным ответным ударом?
Или это просто хамство? Ну, обычное бытовое хамство, невоспитанность. И значит опять – родители. Те, которые вот так, через «отвали» и «давай-давай, делай», общались со своим чадом. С тем маленьким, беззащитным, открытым и верящим каждому их слову ребенком. И растили из него волчонка. И вырос вполне себе такой серый, бытовой волк.
Поэтому. Чтобы не осуждать, не скатываться в склоки и скандалы, не отвечать рычанием на рычание, я пытаюсь в этих злых и агрессивных взрослых увидеть малышей-волчат. И хочется сделать только одно – обнять их.
Ну, мы же с вами понимаем, что никого я обнимать не буду. Но не зарычать в ответ помогает.
Иллюстрации: Паша Graf / архив А42.RU
