С 18 мая ограничительные меры в Кузбассе постепенно снимают, но дети по-прежнему не ходят в школу, и гаджеты монополизировали их связь с внешним миром. Как будут проходить экзамены, пока непонятно, но учителя уже беспокоятся об усвоении программы. Дети переживают тоже, и не только об учёбе. За время действия режима самоизоляции одни стали подавленными, другие — гиперактивными, и дома они уже лезут на стены.
Нет никакой гарантии, что режим самоизоляции не придётся ввести снова. Как сейчас — из-за новых локальных вспышек заболеваемости, так и позднее — например, осенью. С педагогом и психологом Ольгой Лавриненко, руководителем детского центра «Синяя Птица», мы поговорили о причинах стресса и способах уменьшить его влияние на детей.
Долгое одиночество
Дети, родители которых работали во время режима самоизоляции, оказались в одиночестве с утра и до самого вечера. Это — причина для переживаний, особенно у младших школьников.
— Очень невелика доля 7-10-летних детей, которые реально не хотят ни с кем общаться, — отмечает Ольга Лавриненко. — Малыши нуждаются во взаимодействии с другими людьми, они подпитываются от энергетики окружающих. Дети постарше тоже привыкли часть дня находиться в школе среди сверстников. Проводя целый день в одиночестве, они много сидят в интернете, но это не спасает: им всё равно тоскливо.
Что делать: чаще звонить домой.
Идеальный вариант — помощь родственников: бабушек и дедушек, дядь или тёть. Если они могут побыть с первоклашкой дома, это сгладит ситуацию. Если таких добровольцев у семьи нет, то чем младше ребёнок, тем чаще стоит ему звонить.
Постоянный родительский контроль
Дети, родители которых соблюдали режим самоизоляции, оказались на другом полюсе проблем. Они лицом к лицу с родителями круглыми сутками. Для ребят постарше это порой не меньшее испытание, чем долгая разлука.
— Они привыкли к тому, что часть времени предоставлены сами себе, к определённой свободе, — комментирует Ольга Лавриненко. — Раскидал носки, лёг на диван, поиграл в видеоигры, побездельничал. Кому-то покажется, что это бесполезная трата времени, но для психологического здоровья детям очень важно иметь ничем не занятое время. Побыть наедине с собой, послушать собственные мысли, пофантазировать, прислушаться к собственным желаниям. Но в режиме самоизоляции чуткий родительский контроль присутствует круглосуточно. «Так, почему здесь носки? Что ты разлёгся? Времени уже много, иди делай то-то и то-то!». И это тоже большой стресс.
«Постойте, но если позволить ребёнку бездельничать, разве он не вырастет апатичным лентяем?» — спросит чья-то строгая мама. Но гораздо чаще настоящая проблема — как раз отсутствие своего времени. Когда ребёнок перегружен, он не может выбирать, чем заниматься, а в постоянной гонке за успехами (как их понимают родители) перестаёт слышать желания собственной души и тела. К моменту окончания школы такие дети уже ничего не хотят — им всё равно, куда поступать, лишь бы родители отвязались.
— Воля к победе и стремление к развитию произрастают из желаний. Если всё детство ребёнка учили подавлять собственные желания, велик риск вырастить человека, который попросту ничего не хочет, — говорит Ольга Лавриненко.
Что делать: меньше давить.
Пусть у ребёнка будет время, которое он проводит так, как хочет сам. Даже если он захочет залипать в смартфон, час пролежать в ванной или сидеть на полу, глядя в потолок, — не запрещайте. Наоборот, поддержите его, чем бы он ни захотел заняться.
Отсутствие режима и смены рода деятельности
Дети привыкли, что они встают примерно в одно и то же время и идут в школу, где вся их деятельность кем-то организована. Звонок зовёт на урок, и учитель объясняет, что нужно делать. А сейчас, при дистанционном обучении, дети вдруг стали вынуждены учиться самостоятельно.
— У большинства школьников нет достаточной внутренней мотивации, им приходится заставлять себя, — объясняет Ольга. — Тратить энергию, которую негде пополнить: ходить никуда нельзя, с друзьями не встретишься. Они очень устают и страдают от этого.
Родители редко могут организовать детям смену рода деятельности. Это же надо каждые полчаса-час тормошить ребёнка, мол, давай встанем, разомнёмся, а теперь выйди на балкон подыши, а теперь давай сыграем в шахматы, а теперь — кто больше отожмётся от пола, и так далее. Мало у кого достаточно сил и времени.
— Да что там детей — зачастую родители сами себя не могут организовать, — говорит Ольга Лавриненко. — Мы же как привыкли? Проснулся, выпил кофе, собрал детей в школу, сам поехал на работу. Занят там делами, которые обеспечивают нам признание окружающих, самореализацию. Вечером пришёл домой, поругался, что ребёнок не сделал уроки, или помог — тут кто как умеет, у всех по-разному. Тем не менее, идёт процесс. А сейчас процесс никакой не идёт. Родители и сами в апатии.
Что делать: организовывать. И сохранять режим.
При переходе в режим самоизоляции важно не раскисать, не менять радикально образ жизни. Лучше всего вставать и ложиться в то же время, что и раньше, соблюдать все утренние ритуалы — от кофе до чистки зубов. Работать и учиться из дома лучше в той же одежде, что и в «докарантинные» времена. Это помогает сохранить рабочий настрой и концентрацию внимания.
— Почаще меняйте обстановку, пересаживайте детей с места на место, — советует создательница «Синей Птицы». — Посидел час в комнате — выгоните на кухню и откройте окна нараспашку, чтобы хорошо проветрить. Гуляйте, если действующие ограничения это допускают — лучше поздним вечером и ранним утром, пока на улице меньше людей. Смена обстановки благоприятно влияет на психологическое состояние и интеллектуальную деятельность.
Напряжение между родителями
Хорошая новость: есть люди, которые будто готовились к самоизоляции. У них налажены отношения с детьми и друг другом, на них не давят стены. Они тоже попереживали, но быстро адаптировались, нашли себе занятия и считают, что дома хорошо: наконец-то можно поиграть с ребёнком, поделать с ним уроки, освоить новые навыки, ура!
Плохая новость: таких людей очень мало.
— Люди, которые в принципе ориентированы на семью и детей, быстро адаптируются, — говорит Ольга Лавриненко. — Но другие просто не готовы к таким насыщенным отношениям с родными. Они столкнулись с непониманием и проблемами, которые были до этого скрыты. Если чтение книг с ребёнком превращается в испытание — значит, вы и раньше не особенно-то к этому были расположены. Это не делает вас плохим человеком: просто вы больше реализуетесь и лучше себя чувствуете в другой обстановке.
Что делать: давать возможность каждому побыть самому по себе.
Если муж вынес мебель из комнаты, начал там ремонт и самоизолировался с обоями — это отличная идея. Не стоит пытаться ему помочь и регулярно стремиться перекинуться с ним парой слов. Навязчивое присутствие в жизни друг друга может привести к разговору, который детям лучше не слышать.
Разговоры о непонятном, но опасном
— Желательно при детях вообще не разговаривать ни о вирусе, ни о курсе валют, ни о проблемах в стране, — советует Ольга Лавриненко. — Детям эта информация не нужна, ведь воспользоваться ею они никак не могут. Раньше их не интересовали ни политика, ни медицина. А тут они слышат от взрослых «проблема, проблема, проблема», порой и на повышенных тонах. Они не понимают, в чём конкретно дело, но усваивают: мир опасен и несправедлив. Мои родители напуганы, беспомощны, унижены. Дети ощущают эту беспомощность, а порой даже чувство вины.
Дети, как всегда, усваивают не слова, а поведение родителей.
— Закладывается стереотип реагирования, — отмечает педагог. — Можете сколько угодно говорить «нужно мыть руки», но если сами не моете, то и дети не будут. Тут то же самое. Дети усваивают, какой должна быть реакция на внешний мир: страх, скандалы, раздражение. Папа может говорить что угодно про вежливость и доброту, но если ребёнок увидел, как он жахнул кулаком по столу, это моментально впечатывается в мозг. Это стереотип реагирования. Дети учатся, перенимая реакции других. И потом сами проверяют реакцию взрослых на разные варианты поведения.
Что делать: все разговоры ночью, на кухне. Детей от них лучше поберечь.
Выводы: соблюдайте режим и обнимайте детей
В Кузбассе постепенно снимают ограничительные меры, в «Синей Птице» с нетерпением ждут разрешения возобновить занятия с детьми. Похоже, самый тяжёлый этап позади, но изоляция ни для кого не проходит бесследно.
— Всегда есть адаптационный период, который занимает у кого-то несколько дней, у кого-то — недель, а у кого-то адаптация не произойдёт никогда, потому что для его мозга эта ситуация неприемлема, — говорит Ольга Лавриненко. — Начинается тоска, и кому-то на самоизоляции довелось пережить самую настоящую депрессию.
Почему вроде бы не самое страшное испытание вызывает такую острую реакцию?
— Человечество переживало более серьёзные кризисы много раз, — говорит Ольга Лавриненко. — Война, эпидемия, голод были частыми спутниками человека, и общество училось «включать» психологические защитные механизмы. Например, перекладывать ответственность за происходящее на высшие силы: бога, короля, партию. «На всё воля божия», «победа и поражение — всё от бога», и так далее. Это переносило груз ответственности на более высокий уровень, который нам недоступен. Люди чувствовали себя более комфортно психологически, меньше было метаний и неопределённости.
Кроме того, опыт тяжёлых испытаний был массовым и давал своеобразный психологический иммунитет от менее серьёзных проблем.
— Представьте, если бы в 50-е советским людям рассказать о наших бедах, — говорит Ольга. — Тем самым людям, которые пережили войну, потеряли родственников, голодали, работали сутками, не выходя из цеха. Рассказать им, что нас заставляют сидеть дома и кто-то даже иногда умирает в больнице — они бы посмотрели, как на сумасшедшего. Ну или как на посланца из прекрасного будущего. Мы измельчали: боимся, ругаемся, истерим. Медиа и политики истерию только подогревают.
Как же снизить её влияние?
— Забудьте о новостях, соблюдайте режим и каждый день обнимайте детей, — улыбается Ольга Лавриненко.
