Без семьи. Продолжение

В дом престарелых в деревне Журавлёво люди попадают по разным причинам. Это может быть утрата, тяжёлая болезнь или вынужденная разлука с родными – судьбы у всех разные. Но все здесь одинаково скучают по дому – даже самые лучшие условия не избавят от одиночества.

Одним остаётся только вспоминать родных, которые уже ушли из жизни. Другие надеются на долгожданную встречу или хотя бы звонок от детей и внуков в канун Нового года – семейного праздника, который нельзя встречать одному.

Мы продолжаем публиковать истории людей из дома-интерната – о любви, войне, потерях и счастье. Постояльцам этого дома немало пришлось пережить, прежде чем они оказались здесь. Но в разговоре с нами ни один не сетовал на свою судьбу, не жаловался на своих близких, которые не могут или не хотят ухаживать за ним сами.

 

Пелагея Михайловна

 

Перед Новым годом Пелагея Михайловна гостей не ждёт – близких у неё не осталось. Но она не унывает, потому что жалеть себя не привыкла. Говорит, что за всю жизнь никакой работы не боялась. Даже под зёмлей пришлось трудиться, а это не каждый выдержит.

– Родилась я на Украине. Моя мама умерла, когда мне было три года. Отец недолго воспитывал меня. Исполнилось мне семь лет, и его тоже не стало. Росла с дальней роднёй. Всю жизнь была неграмотной, но трудилась лучше многих образованных, – рассказывает Пелагея Михайловна о своём невесёлом детстве.

В войну эвакуировали Пелагею сначала на Кавказ, потом в Ташкент. Оттуда вместе с родными она переехала в Кузбасс. В 19 лет устроилась на шахту в Киселёвске мотористкой.

В те годы более 80% мужчин на угольных предприятиях заменили женщины. Это было частью движения под лозунгом: «Жена становится на место мужа, сын – на место отца, брат – на место старшего брата». После войны он был по-прежнему актуален: многие кузбассовцы не вернулись с фронта – погибли или пропали без вести.

– В шахте тяжело было, после смены без сил падала. Однажды беда случилась – меня завалило породой. Помню только боль и ощущение беспомощности… Меня вытащили тогда. Я сломала ногу, но достаточно быстро восстановилась – снова на работу вышла. А могла ведь и погибнуть, – вспоминает Пелагея Михайловна.

Спустя несколько лет женщин вывели из шахты. Пелагея Михайловна перебралась в Кемерово и устроилась на «Коксохим». Там она проработала всю свою жизнь. После выхода на пенсию дома тоже сидеть не стала – пошла работать уборщицей в прокуратуре.

– Как сейчас помню: сидят за столом девчонки-следователи и дело обсуждают. А я им помогаю, всё время подсказываю что-нибудь. Они смеялись тогда – мол, были бы у тебя, тётя Поля, хотя бы четыре класса, ты бы стала отличным следователем, – смеётся моя собеседница.

Пелагея Михайловна всю жизнь трудилась, но квартиру так и не получила – 40 лет прожила в бараке. К старости она похоронила всех родных, поэтому ухаживать за ней оказалось некому. Когда начались проблемы со здоровьем, переехала в дом-интернат. Здесь она уже три года.

 

Нина Марковна

 

Мягкая и интеллигентная Нина Марковна за свою жизнь видела много смертей и страданий. Всю войну она проработала в госпитале, поднимала на ноги тяжёлых больных и до последней минуты ухаживала за теми, кому не суждено было выжить. И при этом душой не очерствела.

– Мне уже 93 года, я плохо говорю и память у меня уже не та. Но война никогда не забудется, никогда... Я успела окончить медицинское училище до того, как напали немцы. Поэтому с первых дней и устроилась в кемеровский эвакуационный госпиталь 2495. К нам везли эшелонами самых тяжёлых больных. Со страшными ранениями, контузиями. Мы выхаживали их как могли. Медикаментов не хватало. Помню до сих пор 18-летнего парня, которого доставили к нам с обморожением рук и ног. Я смотрела на него и едва не плакала. Думала, как же это так – ведь он такой молодой. А сколько ребят погибло?

Когда советские войска стали наступать и освобождать города, госпиталь перевели в Ярославль. Там случались бомбёжки – враги хотели взорвать железнодорожный мост через Волгу.

Когда Красная армия освободила Оршу, мы перебрались туда. Город был разрушен. Нам дали пустую бетонную коробку, которую мы восстановили сами. Я работала старшей сестрой в перевязочной. Помню, как говорили мне солдаты: «Ой, сестрица, сделай, пожалуйста, чтобы было не так больно…». Первую перевязку делали тогда на фронте. Когда человек попадал к нам, бинты приставали к ране намертво – приходилось долго их отмачивать. Мы всех утешали, просили немножко потерпеть. Сибирских сестёр солдаты почему-то особенно любили, говорили, что мы сердечные, добрые.

В госпитале я встретила Победу. Мы ликовали 9 мая, это был самый счастливый день в моей жизни! Ой, господи, хоть бы не было войны никогда…

После этого я ещё на два года задержалась в Орше – ухаживала за больными. Но скучала по Сибири и родным. Казалось, милее дома ничего нет.

В Кузбассе я перебралась жить к родителям, в посёлок Новый тогда ещё Барзасского района. Там был золотой прииск, где я и встретила своего мужа. У нас родился сынок. Восемь лет проработала в местной больнице, а потом мы всей семьёй переехали в Кемерово. В городе меня приняли в детскую больницу. Я 23 года выхаживала маленьких детей. Жалко их было всегда. Переживала за каждого пациента, как и в госпитале. А потом меня отправили на пенсию...

В Журавлёвском интернате Нина Марковна живёт три года. Она переехала сюда, когда у неё умерли муж и сын. На белом свете у неё остались только внучки – девушки-студентки, которые иногда навещают бабушку и созваниваются с ней.

– Они меня любят, – говорит она с нежностью. – Но сейчас они в другом городе, как же я скучаю по ним…

 

Сергей Викторович

 

Сергей Викторович сидит у ноутбука, проверяет в почту. В Сети он много общается, следит за событиями в мире и делится впечатлениями о прочитанном. В свои 66 лет он отлично разбирается в компьютерах и другой технике, интересуется наукой. Это любознательный, энергичный и обаятельный человек. Из-за серьёзного обморожения медики частично ампутировали у него руки и ноги, он передвигается на инвалидной коляске. Но продолжает жить полной жизнью.

В комнате Сергея Викторовича уютно. Он говорит, что долго этого добивался – раз дома жить не получается, надо создать комфорт в комнате. Переехал с первого этажа на второй, чтобы интернет-связь была лучше. Купил хороший ноутбук, небольшой телевизор. С соседом они живут дружно.

– Кем я только не был. Родился в Кемерове, окончил Кузбасский политехнический институт и получил направление на шахту, в другой город. Правда, поработать там не пришлось – у меня родители были старенькие, больные. Нужно было им помогать, поэтому и вернулся.

Пришёл на КЭМЗ, механиком. У меня было два цеха. Потом перешёл в конструкторы. Параллельно преподавал в филиале Прокопьевского техникума машиностроения, вёл предмет «Сопромат деталей машины». И заочникам КузПИ по сопромату лекции читал. Со студентами мне было интересно, да и заработок дополнительный – нужно было обеспечивать жену, двоих детей и старенькую маму, за которой мы тогда ухаживали.

Довелось поработать в НИИ «Кузбассэлектромотор» заведующим сектором. Работу свою любил. Но пришлось её оставить – начались перестроечные времена. Сначала был «Коксохиммонтаж», потом – кооперативы, частные предприятия. Время было непростое. Надо было выживать, поэтому брался за любое дело.

Сергей Викторович спокойно, почти буднично рассказывает, как он попал в больницу, а затем переехал в интернат. Жизненные трудности он привык встречать со стойкостью и мужеством.

– Я занимался крышными работами. И так получилось – с утра было тепло, на смену я пошёл в ботиночках, рукавицах тонких. Днём ударил мороз. Надо было срочно закончить, на холод внимания не обращал. Вначале даже не почувствовал, что обморожение получил. Жиром гусиным дома намазался – и всё, дальше жить можно. На третий день началось… Поехал в больницу, в стационар меня положили аккурат перед каникулами. Привезли и забыли. Через несколько дней гангрена началась. Дальше – ампутация.

Домой нельзя было возвращаться. Я ведь жил один, у меня частный дом. Дети уже выросли, у них своя жизнь... После больницы меня отправили в Центр социальной адаптации, а затем дали путёвку в дом-интернат в посёлке Инской. Потом его расформировали, а нас раскидали по всей области. Попросился в Кемерово – здесь у меня много родных. И как-то тут прижился. Дети и внуки меня навещают, сам тоже в гости выбираюсь к ним, правда, редко – от силы пару раз за год.

Сергей Викторович живёт в доме-интернате уже семь лет. У него есть двое взрослых детей, внуки и любимая правнучка. У него есть фотография, где он держит её на руках. На этом снимке он абсолютно счастлив.

 

Мария Никитична

 

Уже 10 лет Мария Никитична живёт в доме престарелых. Она – душа компании, любит петь частушки, много читает. Она часто смеётся над собой, не даёт скучать соседке по комнате. При этом у неё тяжелый взгляд человека, который настрадался в жизни. Перед тем как попасть в интернат, она столкнулась с человеческой жестокостью и едва не погибла.

– Отца забрали на фронт в 1941 году, брата – ещё через год. Папа наш так и не вернулся, пропал без вести. А брат пришёл с войны офицером, с орденом Красной звезды. Но на войне он повредил позвоночник и больше не мог ходить. Мы с матерью за ним ухаживали. Работали вместе в колхозе, чтобы семью прокормить.

Потом меня отправили в Кемерово, к тётке. В техникум я не поступила – провалила экзамен по русскому языку. Работала на «Азоте». Осенью отправили нас на картошку в колхоз – там красивого парня встретила, да и вышла замуж. Не разобралась, что за человек. Когда это поняла, сбежала от него беременная. Вернулась к матери. В 16 лет сына родила, Юрку.

Мария Никитична много работала – в производственной артели, на молокозаводе, кондитерской фабрике. Потом встретила хорошего человека, вышла второй раз замуж – на этот раз счастливо. Вместе с мужем они построили дом. Когда заболела мать, Мария забрала её к себе. А потом начались беды.

– Муж умер в 1980 году, мама – в 1985-м. Я ещё держалась, пока рядом был сын. Но в 1999 году я осталась одна – мой мальчик тоже ушёл из жизни. Было мне тогда 70 лет. На третий год после смерти сына я немного оправилась от горя. Но меня ждала новая беда… Было это 4 июня, как сейчас помню. Слышу – собака лает. Я к окошку, и вижу: у стены кто-то стоит. Хлоп! Топором по раме ударили, выломали окно. Влетели в хату трое: «Деньги давай!». За волосы таскали, бензином облили. Кричали: «Мы тебя сожжём!» Как же страшно было! Я думала, что меня убьют… Их потом так и не нашли. А я не смогла уже жить в собственном доме спокойно. Попросила соседку, чтобы оформила меня в дом престарелых.

Мария Никитична продала дом и оставила деньги невестке и внуку, которые почти не приезжают к ней. Она не обижается – говорит, что у жены покойного сына проблемы со здоровьем, а у внука – своя жизнь. Бабушка только огорчается, что он до сих пор не женат. Ей хочется увидеть правнуков.

 

О проекте «Семейное доброе дело»

 

В Новый год пожилые люди из дома престарелых особенно нуждаются во внимании и заботе. В наших силах их порадовать. А42.RU приглашает читателей принять участие в проекте «Семейное доброе дело». Вы можете подписать для одиноких стариков открытку и поучаствовать в сборе подарков, которые мы передадим адресатам лично в руки, а также побывать на выставке портретов и историй пожилых людей из дома-интерната.

ТЦ «Я» (Кузнецкий, 33Б), 3 этаж

23 декабря – с 17:00 до 21:00
24, 25 декабря – с 13:00 до 16:00

Телефон: +7-951-598-35-69