Заместитель губернатора Кемеровской области Дмитрий Исламов прокомментировал вчера данные Минфина РФ, в которых Кемеровская область была отнесена к числу 13 самых кризисных российских регионов.
При этом он попытался обратить этот «минус» в «плюс», отметив, что «от кризиса пострадали, прежде всего, сильные регионы с высоким уровнем экономического потенциала, социальной политики, масштабными социальными и экономическими проектами, высоким уровнем жизни населения».
Трудно сказать, по каким критериям заместитель губернатора определяет высоту уровня нашей жизни. Если по заработной плате, то ее средний размер в январе-апреле составил всего 15153 рубля. По этому показателю Кемеровская область одна из самых низкооплачиваемых среди сибирских регионов. Меньше нашего зарабатывают только в Омской области и Алтайском крае. При этом у нас, в отличие от этих регионов, действует 30% надбавка к заработной плате, которую в 1989 году вытребовали у правительства СССР бастующие шахтеры.
К слову сказать, зарплата кузбассовцев хоть и увеличилась на 5,5% по сравнению с соответствующим периодом 2008 года, но ее реальный размер снизился на 6,3%. Но даже этих крох тысячи людей не могут получить. По данным Кемеровостата, просроченная задолженность на 1 июня составила 182 миллиона рублей и возросла за май на 55 миллионов рублей, или на 43%!
Заместитель губернатора мог бы, конечно, поведать, каким образом к 21 июня этот долг сократился до 89,6 миллионов рублей? Однако об этом чуде он умолчал, но не без пафоса отметил, что список самых кризисных составляют те регионы, которые формируют «становой хребет» нашей промышленности.
Про хребет, да еще становой, это сильно! Многие хорошо знают, что если угольные компании Кузбасса и формировали хребет промышленности, то отнюдь не российской, а скорее европейской, китайской и японской. Именно туда они наперегонки тащили всю прибавку добычи угля последних лет, а оттуда — горную технику.
Между прочим, машиностроительные заводы Кузбасса легли набок именно потому, что угольщики из года в год размещали на них крохотные суммы заказов. Зато зарубежным фирмам отваливали за добычные комплексы миллиарды, не скупясь. И вот теперь, когда цены на уголь упали в разы, а платить за импортные железяки надо по высокому курсу доллара и евро, да еще вовремя, а не так как своим работникам, собственники угольных компаний наперегонки бросились за государственной помощью. Где же тут «высокий экономический потенциал», Дмитрий Викторович?
А что же другая наша ведущая отрасль, металлургическая? Здесь индекс производства за январь-май даже не упал, а позорно рухнул до 69,5% к аналогичному периоду прошлого года. Недавно, например, на бывшем КМК загасили последнюю доменную печь, ее собираются демонтировать и сдать в металлолом. Если это свидетельство региональной силы и «масштабности экономических проектов», то что же тогда назвать слабостью и недальновидностью? Как говорится, список аналогичных «успехов» в региональной экономике можно продолжать по всем другим отраслям, с тем же результатом.
Вполне простительно, когда перебор с похвальбой идет в адрес юбиляра, рекордсмена или кулинарных способностей тещи, но мы не на празднике жизни, а совсем в другом месте, поэтому хорошо бы знать реальное положение дел в экономике, и видеть не только то, какими радужными красками раскрашивают кризис чиновники в отдельно взятом регионе.
