Необыкновенная Маша

Елена Синекова шесть лет назад стала приемной мамой четырехлетней Маши. До этого женщина скептически относилась к мысли взять ребенка из детдома. По словам Елены, при первой встрече девочка выглядела "гадким утенком", а сейчас – настоящая красавица. 

"Газета Кемерова" открывает новый спецпроект "Как я встретил своих детей", в котором будет рассказывать о людях, взявших в семью ребенка из детского дома.

– Елена, почему вы решили взять ребенка из детского дома?

– У нас с мужем своих нет детей. Но, если честно, то жили и не тужили. Я бизнесом была занята, ну, и не было во мне стремления быть мамочкой. А потом я пришла к богу, и мое мировоззрение изменилось. Если до этого мне говорили, что можно взять ребенка из детдома, то я этот вариант не рассматривала. Затем я подумала – почему нет. Мужу предложила, он согласился.

 – Как вы нашли Машу? Вы думали о том, каким должен быть ваш ребенок?

– Опека предлагает взять именно новорожденных детей, понимаю – это лучше. Но я побоялась, что не справлюсь и решила, что мне нужен ребенок трех-пяти лет. Моя родная сестра с мужем первая взяла девочку из приюта, которой было год и восемь месяцев. Мне с ней приходилась нянькаться: и я к ней прониклась, полюбила. А потом узнала, что у этой Танечки есть старшая сестра в детском доме. И мы решили на нее посмотреть.

– Вспомните первую встречу с ней.

–  …Вывели нам это дитя. Как гадкий утенок: тоненькая, бледненькая, как промокашка. Какие-то клоки на голове у нее выстрижены. Видимо прихорашивали – бантик привязали застиранный такой. Мы гостинцы привезли, и среди них – большой чупа-чупс. Она его схватила в руки, и – сразу в рот, – и глаза такие большие тут же стали. Я смотрю на нее и думаю – жуть. А сердцем понимаю, что это – она.

Воспитательница тогда о ней такие слова сказала, что девочка "чистая" – лукавства в ней нет. Ведь даже маленькие дети могут соврать, что-нибудь скрыть. А вот Маша – распахнутая, искренняя и очень хорошая. Еще воспитательница попросила ее стишок нам рассказать. Мы только по интонации поняли, что это "Идет бычок качается". С речью у Маши были очень большие проблемы. После этого стихотворения и чупа-чупса мы домой едем, и муж спрашивает: "ну, и что?". Я говорю: "Кость, да, это она". А он так осторожно: "А ничего, что она такая страшненькая?". Я говорю: "Что делать, видать наша такая доля". И сейчас из этого утенка такая красавица выросла.

Интересно, что еще до того, как мы решили взять ребенка, я молилась в церкви, и во время молитвы увидела картинку, как муж подбрасывает светленькую девочку лет четырех, и они смеются. Картинка была настолько яркая, что осталась в памяти. И потом уже, когда мы стали Машу навещать в детском доме, в одно из посещений во дворе детского дома муж берет Машу и побрасывает, и они смеются. В этот момент я вспомнила то видение.

– Какие-то опасения, страхи были, перед тем как взять ребенка?

– Только по поводу меня самой, справлюсь ли я, опыта ведь нет. А если заболеет, куда и как? Но ни один из страхов не подтвердился.

Хочу сказать, что любовь к Маше, такая как к своему ребенку, появилась не сразу: не за день, не за два. Когда мы ее привели домой, я это слово "мама" как на вкус пробовала. Помню, что все делала, заботилась о ней будто автоматически. Любовь пришла постепенно – в течение полугода, может быть.

Еще один страх у меня был. Когда мы Машу брали, как раз грянул кризис, а у меня – бизнес. И я очень переживала: потяну ли я финансово ребенка. Это же такая ответственность. Кредит еще взяли. В самые сложные времена у меня такие мысли были: "Сейчас опека узнает, что у нас все тяжко, и заберут ее".

– А как проходило привыкание Маши к новой семье? Дочь знала, что вы ее приемная мама?

– По-видимому, у нее какие-то воспоминания были о матери, потому что она мужа моего сразу восприняла, как папу, а со мной не так. Помню, когда мы ее только забрали, Константин вышел за чем-то из машины, а она мне говорит: "Это ты моя мама?". Я отвечаю: "Да". А мы сразу решили, что скрывать не будем, утаивать, что она приемная. Но думали, что этот вопрос со временем всплывет, а не сразу – в четыре года. Сначала мы говорили, что она потерялась, а мы ее нашли, и какое-то время она с этим росла… Были опасения, как это сказать, как это случится. Но все как-то легко произошло. Она даже с гордостью восприняла, что она такая необыкновенная.

Так как с речью у Маши были проблемы, первое время Елена с трудом понимала, о чем говорит дочка. Но, в конце концов, занятия с логопедом все выправили. Муж Константин показал себя очень хорошим отцом, отмечает Елена:  он и занимается, и гуляет, и играет с Машей.

Сперва родители записали Машу на спортивную гимнастику, потом она начала ходить в бассейн и за пару месяцев научилась плавать. Сейчас в планах – отдать ее в художественную школу. Елена говорит, что  Маша очень хочет петь, хотя ни слуха, ни голоса для этого нет. "Пока не знаю, что из нее вырастет, но хороший человек – это точно", – говорит приемная мама.

После того, как интервью с Еленой уже было записано, я пришел в гости к Синековым, чтобы познакомиться с Машей. Девочка оказалась очень красивой: белокурые волосы, высокий лоб, правильное лицо с румяными щеками, посыпанными веснушками, зеленые глаза. Если когда-то в ней что-то и было от гадкого утенка, то теперь это полноценный "лебедь".

Маша показала мне своего хомяка Шарика, затем фотографии с сестрой, грамоты из детских лагерей, свои рисунки, а потом стянула с полки свою любимую книжку. Это был "Маленький принц" Экзюпери.

– А что тебе больше всего нравится в этой истории?  – спрашиваю я девочку.

– Как он смешно говорил про шляпу, что она похожа на слона. Что его розе то холодно, то жарко. Что там была самая маленькая планета, и на ней жил только фонарь и человек.

– Как думаешь, про цветок и планету, такое может быть на самом деле?

– Мне кажется – это выдумки, – вздыхает Маша.

Напоследок Елена сказала мне, что нередко находит на холодильнике записки от Маши и в качестве примера зачитывает  одну: "Мама – лучшая на свете, превосходная, дружная, любимая, серьезная, богатая, счастливая…".