К лютеранству, одной из традиционных христианских конфессий, причисляют себя 85 миллионов людей по всей планете. Северная Германия, вся Скандинавия, Латвия и Эстония, сотни тысяч последователей в обеих Америках и на других континентах — вот лютеранский мир. А в Кузбассе верующих-лютеран немного — едва ли больше нескольких десятков человек. Но все-таки лютеранское сообщество Кемеровской области существует, люди собираются вместе и хранят веру отцов и традиции предшествующих поколений. Корреспонденты «Газеты Кемерова» отправились в Анжеро-Судженск — чтобы узнать, как живет самая, пожалуй, малочисленная и одна из самых интересных традиционных религиозных общин нашего региона.
Простота во всем и пастор-шахтер
«Так случилось, что в 1941 году по приказу Сталина в Сибирь были переселены немцы, традиционно проживавшие в Поволжье. В Анжерке было много ссыльных немцев, которые трудились, в основном, на шахтах. Жили в землянках или бараках — наша семья тоже. А лютеранство — это ведь сперва немецкая вера была, сам Мартин Лютер, основатель религии, тоже немец. Старое поколение, конечно, верующее было, но затем лютеранских христиан становилось все меньше, люди стали отходить от веры. К тому же при советской власти все это не одобрялось — собирались тайно, молились, священников не было. И только уже в 90-х годах началось возрождение, наш дом молитвы построили», — рассказывает руководитель Евангелическо-лютеранской общины Анжеро-Судженска Эльма Вебер.
Мы разговариваем с Эльмой Яковлевной в том самом доме молитвы — деревянном, на окраине кузбасского райцентра. На то, что сооружение это религиозное, указывает лишь табличка у входа да такой же деревянный крест на крыше — совсем простой, без украшений и сусального золота. Лютеранство вообще религия скромная, принципиально избегающая пышности и показной роскоши. Собственно, и зародилась она в начале 16-го века, отделившись от католичества, как попытка вернуться ко временам первых христиан — аскетичный молельный зал, никаких икон, из церковных таинств признается только крещение и причастие.
«Все остальное, включая и венчание, относится просто к церковным обрядам, пусть и важным. Да и сами посудите, если взять то же венчание — в современном мире, при нынешнем-то количестве разводов, насколько серьезно можно это воспринимать? Дадут клятвы у алтаря, а через два года разойдутся? Но это не значит, само собой, что к этому обряду мы подходим менее трепетно. Венчание у нас — очень красивое, торжественное мероприятие. Но не так часто венчания проходят, как хотелось бы: ведь основная часть наших верующих — люди пожилые. Молодежь тоже ходит, но мало, у всех свои дела. Но немногочисленность — это ведь не повод сравнивать нас с какой-то сектой, правда? Лютеранству 500 лет, а в России, в том числе и в Сибири, первые лютеране появились едва ли не в допетровские времена. А уж потом тем более — достаточно вспомнить, что едва ли не все российские императрицы приезжали из лютеранских стран. Лютеранами были известные и славные в России люди — полководец Барклай-де-Толли, путешественники Крузенштерн и Беринг, автор словаря Владимир Даль».
Это уже слова Ольги Бейфусь, проповедника анжеро-судженской общины. Да, в лютеранстве женщины могут руководить богослужением, хотя разница между проповедником и пастором, то есть священником, все же есть, пастор стоит в религиозной иерархии на ступеньку выше. Но своего постоянного пастора у кузбасской общины нет — с тех пор как десять с лишним лет назад скончался Яков Фридрихович Вельц, ставший священником в уже пожилом возрасте, активно участвовавший в организации храма, да и живший тут же, в комнатке по соседству с молитвенным залом. О Якове Вельце старшие члены общины до сих пор вспоминают с большой теплотой — человек он был интереснейший, долгие годы работал шахтером, а затем решил возрождать веру предков.
«А когда пастор умер, спустя какое-то время я и стала проповедником. Дело в том, что я библиотекарь по профессии, есть профессиональное умение общаться с аудиторией. А для проповедника, помимо собственно веры, это тоже очень важно. Богослужения проводятся у нас регулярно, чаще всего в воскресенье — вот я их и провожу. Но иногда, примерно раз в месяц, а также в необходимых случаях, к нам приезжает пастор из Томска. Вот как сегодня», — говорит Ольга Бейфусь.
«Теперь попробуем по-немецки»
В день нашего посещения у кузбасских лютеран действительно было сразу два важных события. Во-первых, они отмечали один из главных праздников конфессии, День Аугсбургского исповедания, а во-вторых, именно сегодня во время службы должно состояться крещение одного из самых юных членов общины, десятилетнего Богдана. Поэтому в храм пришли едва ли не все верующие-лютеране Анжеро-Судженска — то есть, около двадцати человек. Из них три четверти — пенсионеры, но есть и молодые лица. Как тот же Богдан или 23-летний Евгений Стрижаков, который старается регулярно ходить на службы и говорит, что для него жизнь без лютеранской веры уже мало представима.
«Это не дело какой-то привычки, это сознательный выбор. Начал посещать храм еще в детстве, хожу до сих пор. Сейчас даже иногда проповеди произношу — правда, написаны они не мной, я просто зачитываю. Эльма Яковлевна даже говорит про меня — «наш будущий пастор». Не знаю, как насчет этого, но лютеранство — это точно моя вера. И в молодежном лютеранском движении я тоже участвую — ездил в Омск, где наш центр, общался с другими ребятами».
Между тем, все уже расселись в молельном зале и ждут начала службы. Зал — это просто большая комната в доме, хотя вообще у лютеран есть и большие соборы с огромными церковными органами, чье звучание играет важную роль в богослужении. Но в Анжеро-Судженске с его небольшой общиной вместо органной музыки — мелодия из магнитофона, вместо витражей — обычные окна с видом на угольные отвалы, по стенам — стеллажи, где лежит лютеранская литература на русском и немецком языке. Иногда на обложке попадается символ, в котором совмещены цветок, сердце и крест — так называемая Роза Лютера, знак христианской радости, любви и жертвенности.
Но вот зажглись свечи, служба началась. Едва ли не большая ее часть — молитвы-песнопения в исполнении самих прихожан. Все молитвы, в основном, на русском языке, и лишь ближе к концу службы Ольга Бейфусь говорит — «ну а теперь попробуем и по-немецки». Получается довольно складно, хотя свой родной язык знают уже далеко не все потомки поволжских немцев. Впрочем, несколько старушек говорят очень прилично, плюс на службе присутствует гость из Германии — бывший житель Анжерки Владимир Вебер, который довольно давно эмигрировал, но периодически приезжает в Кузбасс повидать родственников.
Долго прожил в Германии и тот самый специально приехавший из Томска пастор Виталий Моор. Немец по национальности и сибиряк по рождению, Виталий проделал жизненный маршрут Алтай — Берлин, затем учился в Германии же на лютеранского священника, а затем снова оказался в Сибири, где и окормляет сейчас свою немногочисленную паству. Храм в Томске, общины в Анжеро-Судженске, Новосибирске и селе Кожевниково Томской области — вот нынешняя пасторская «география» Виталия.
Пастор участвует в службе в традиционном для лютеранских священников облачении — длинной черной сутане и рубашке со специальным «клерикальным» воротничком. Непременный атрибут — так называемый беффхен, белый нагрудник в виде двух ниспадающих лент. Вся эта атрибутика отчасти скопирована с одеяния средневековых ученых — одним из которых был и Лютер, основатель учения.
Крещение, соцсети и постная пища
Молитвенные песнопения сменяет момент общего покаяния — исповедь у лютеран общая и публичная, хотя и без перечисления конкретно «своих» грехов. Затем — собственно проповедь пастора. Она обычно посвящена какому-либо конкретному месту из Библии, которое объясняется по возможности простым языком, да еще и с конкретными примерами из современной жизни. Отсюда и такие отчасти неожиданные фразы — «Покаяние чем-то подобно кнопке сброса на клавиатуре, можно начать все заново, с чистого листа». Или — «Крещение можно сравнить с современными соцсетями и единым в них обменом информацией. В том смысле, что все мы, кто крещен, тоже находимся в едином духовном общении — будь ты сибиряк, европеец, эскимос или африканец». Это касается уже сегодняшнего торжества, главный герой которого — десятилетний Богдан. Все таинство с участием самого Богдана, пастора Виталия, а также двух крестных, занимает не слишком много времени. В конце на шею новоявленного лютеранина надевают нательный крестик.
«Богдан сам принял решение креститься, я разговаривал с ним, возраст у него вполне уже сознательный. Понятно, что такое бывает нечасто — лютеран здесь немного, провожу я крещение далеко не каждый день. Хотя вот в Кожевникове, где всего-то пять бабушек на службу собирается, как раз тоже скоро у одной прихожанки будем внучку крестить. Вообще лютеране, бывшие до 1917 года второй по численности конфессией России, сейчас довольно немногочисленны. В Омске расположено центральное управление Евангелическо-Лютеранской Церкви Урала, Сибири и Дальнего Востока, по востоку страны раскидано еще около 150 маленьких общин. Но все-таки лютеранство у нас живо, у него есть будущее. Во многом потому, что, как видите, мы переходим с немецкого на русский — это позволяет молиться и говорить о ценностях христианской веры в буквальном смысле на одном языке с большинством нынешних прихожан. Да ведь и не одни этнические немцы ходят в лютеранские церкви, как и не одни пенсионеры. Тут показателен пример Иркутска — там пастор организовал реабилитационный центр для трудных подростков. Как результат: сейчас лютеранская община там — это, в основном, молодые лютеране «в первом поколении», бывшие подопечные центра», — рассказывает пастор Виталий Моор.
Ну а маленькая община в Анжеро-Судженске использует любой случай, чтобы не только провести богослужение, но и просто пообщаться друг с другом, узнать последние новости, вспомнить старые времена. Поэтому каждая встреча завершается традиционным обедом и чаепитием. Кстати, никаких особых указаний насчет постной пищи в лютеранской вере нет, да и постов не четыре, как, например, у православных, а всего два. Правда, в пост каждый лютеранин берет на себя какое-нибудь благое обязательство, которое обещает выполнить.
«Главное для нас — это вовсе не механическое соблюдение правил поста, а искренняя вера и покаяние во всякое время. Грехи прощаются не тому, кто не ест то-то и то-то, а человеку, стремящемуся словом и делом заслужить это прощение», — говорит Ольга Бейфусь.
Скромность и трудолюбие, стремление к искренности и справедливости во всем, обостренное чувство долга и ответственности — вот только малая часть традиционных лютеранских добродетелей. И среди тех, кто старается этим добродетелям следовать — несколько десятков человек, живущих в когда-то чужом для их предков, но давно ставшем родным для них краю. Деревянный крест. Сочетание немецкой аккуратности и русского радушия. Библейские тексты и современный язык проповеди. Роза Лютера, чей маленький, но крепкий росток прижился в суровой сибирской земле.
