Школа глазами трех поколений

Сегодня принято ругать современную систему образования, мол, и ЕГЭ – это плохо, и учителя уже не те, да и программа оставляет желать лучшего. То ли дело в Советском Союзе. Тогда не только образование было лучше, но и трава зеленее, дети умнее.

Однако так ли это на самом деле? "Газета Кемерова" отправилась на поиски истины.

5 октября в России отмечают День Учителя. Этому празднику уже почти 50 лет. За это время успело вырасти и смениться несколько поколений преподавателей. У каждого из них была своя школа. Кто-то преподавал еще во времена Советского Союза, кто-то застал перестройку, а кто-то учит наших детей сегодня.

Три поколения преподавателей согласились рассказать нам о той школе, которую они знают. О школе прошлого, настоящего и будущего.

 

Школа времен СССР

 

 

Сергей Лавлинский
Литературовед, педагог
Доцент кафедры теоретической и исторической поэтики РГГУ
Преподавательский стаж более 30 лет

 

 

 

Советская система образования была антиинтеллектуальной и антигуманной по сути. Эта школа работала в режиме натаскивания, здесь действовала стратегия вопросно-ответного обучения: выучил от сих до сих, рассказал, получил оценку.

Воспитывался человек в режиме двойного стандарта – прямо по логике известной песни Ильи Кормильцева: "одни слова для кухонь, другие для улиц". Классные кабинеты были переполнены. Например, в первой школе, где я учился в 70-е (одна из самых в то время лучших, "показательных", школ Кемерова), в классе сидело 42-43 человека. Советская система образования казарменного типа: по десять – двенадцать рядов парт по вертикали и три – четыре ряда по горизонтали, ученики, смотрящие друг другу в затылок, как сказал бы Лев Толстой, "папская непогрешимость" большей части педагогов… Ничего хорошего в этой показушной, в основе своей лживой, системе не было.

Даже в самых приличных советских школах всегда были педагоги-злодеи. Не просто плохие учителя, а злодеи. У нас преподавал учитель физкультуры, который мог за опоздание отругать так, что пятиклассник описывался от страха. А как этот человек ходил по классам с линейкой и измерял длину волос у парней – это просто требует кинематографического воплощения.

Но, разумеется, нас учили и достойные люди (они всегда встречаются в школе – даже в самых ее тоталитарных вариантах), вольно или невольно противостоящие этой системе своим человеческим отношением к ученикам. Некоторых из них помню до сих пор. Разве забудешь замечательную Зою Филипповну Сюзеву, прекрасного человека, блестящего учителя математики и классного руководителя, которая во время болезни своих учеников без каких бы то ни было родительских просьб и приказов начальства приходила к ним в больницу с неизменным кульком зефира в шоколаде (большой редкостью в советских магазинах) и по два часа занималась математикой. Денег ей никто за это не платил. И, разумеется, общалась она с учениками по-человечески.

С теплотой вспоминаю и учителя истории Александра Васильевича. Он не ставил высокие отметки за хорошо подвешенный язык, хотя это умение особо ценилось в совке: демагоги быстро делали какую-нибудь партийную или административную карьеру. Александр Васильевич научил меня серьезно думать над историческими событиями, основательно осмысливать их. В 76-ом он нам рассказывал о таких событиях российской истории, о которых тогда не только было не принято говорить, но довольно-таки опасно. Разумеется, это происходило вопреки системе, а не благодаря ей.
Вспомнил, что с 8-го по 10-й класс ни одну контрольную по математике сам я не выполнял, списывал у товарища, который в этом разбирался значительно лучше. И у меня всегда была твердая четверка. Я же писал за него сочинения. Такая советско-образовательная "мена" сохраняется и по сей день в отечественной школе.

Поскольку мое тинейджеровское время пришлось на середину 70-х, отлично помню, как по Кемерово прокатилась волна "прихватов" – всплеск тогдашней гопнической субкультуры. "Чуваки с периферии" приезжали в центральные школы "прихватывать центровых", так как у центровых, по их представлениям, было то, чего парням с окраин не досталось – джинсы, диски, хорошо прикинутые чувихи и прочие разности.

Помню, как наша замечательный завуч Галина Ивановна провожала нас, несколько десятков старшеклассников, к остановке на Весенней - к школе приезжали ребята из Ягуновки, с колами. Ну и в первой школе, понятное дело, были свои боевики, которые "своих в обиду не давали". "Прихват" - это страшный выплеск агрессивной энергии советских школьников, имеющий, в том числе, и социальный характер.

В Союзе, конечно, существовали и образовательные оазисы, прежде всего связанные с физико-математическими специализациями. Это и не удивительно: людей, которые в будущем работали на оборонку, нужно основательно учить. Поэтому и на фрондерство педагогов и учеников в физико-математических школах власть глаза прикрывала. Самый известный такой оазис в Сибири – новосибирский Академгородок. В тамошних школах давали основательное образование. Оно строилось по индивидуальным программам, да и наполняемость классов, насколько мне известно, была не столь густой.

За пределами таких оазисов обучение противоречило самым простым и элементарным представлениям о развитии человека. У меня по этому поводу никаких заблуждений нет. Я в этой системе находился не только как ученик, но и как педагог (в первой половине 80-х). Правда, как учитель литературы и организатор внеклассной работы, я застал "осень советского патриархата", когда вся эта отвратительная, некогда выстроенная по полулагерным принципам система загибалась по полной программе. Потому-то и придумывала в андроповские годы разного рода "уроки контрпропаганды". Не скрою, прилагал всяческие усилия к тому, чтобы она поскорей разрушилась, пусть и в отдельно взятых местах – и как учитель литературы, и как организатор внеклассной работы, и как – впоследствии – вузовский филолог, куратор и преподаватель курсов усовершенствования учителей.

То, что происходит в школе сегодня – это следствие "замечательного" советского времени. Могло ли быть по-другому? Могло. В 90-е годы довольно многие молодые люди, заканчивая вузы, хотели работать в школе. Некоторые даже по пять-десять лет отработали (рано или поздно, правда, сбегали). В 90-е не было безумного административного контроля, так что начинающие педагоги свободно экспериментировали, искали новые формы обучения, общения, участвовали в инновационных семинарах, посвященных образовательным проблемам (бог мой, где теперь эти семинары?). С добротой вспоминаю кемеровскую школу № 24, где мы с женой (она тоже филолог-педагог) и нашими молодыми коллегами не только преподавали литературу, но и проводили, как бы сейчас сказали, "неформатные мероприятия". И нам никто не мешал, во всяком случае, агрессивно.

Некоторое время у меня была надежда на изменение российской образовательной системы, но она довольно быстро иссякла: эпоха перестройки закончилась эпохой беспредела и многомесячными невыплатами зарплат учителям (а те по-рабски сносили социальное унижение), затем развернулась нешуточно эпоха гламуризации и одновременного "закручивания гаек", и вот мы имеем школу с мощным интеллектуальным отставанием минимум лет на пятьдесят и отсутствием какого-либо внятного целеполагания.

Школа на глазах стареет и дряхлеет. Во всех смыслах. В начале 90-х в школу, как я сказал, молодые люди шли работать. Их было не так уж и мало. Сейчас их единицы. Молодому человеку находиться в этих местах невыносимо – постсоветская школа ригидна, крайне агрессивно относится к каким-либо изменениям, молодой энергетике, свежим идеям и просто здравому смыслу. Примеров могу приводить множество.

Однако парадокс: современным школьникам можно позавидовать – у них потрясающие возможности активно путешествовать и по родному краю, и по другим российским городам с интересными экскурсиями, участвовать в осмысленных неформальных конференциях, творческих проектах, изучать иностранные языки, читать, смотреть, слушать, что хочешь... Представить такое в советское время просто невозможно. А то, что многие из них имеют более широкий кругозор, чем школьники моего поколения, мобильны, креативны – это ж очевидно. Потому-то и учить их нужно не по лекалам советского времени, подправленных ЕГЭ-технологиями.

Сегодня в некоторых гимназиях работают талантливые педагоги, которые пришли в систему в 90-е и 00-е. Они предлагают альтернативы, и эти альтернативы в некоторых случаях продуктивно срабатывают.

Несколько лет назад я вместе с Линой Долговой и Татьяной Зарубиной, тогдашними сотрудниками ГТРК, сделал фильм, посвященный моему учителю и другу Натану Давидовичу Тамарченко. Он так и назывался "Учитель". И вот когда мы уже заканчивали монтаж, возникла идея вербатим-сериала "Первая", посвященного радостным и печальным сторонам жизни советских школьников и педагогов 70-80-х, кемеровской первой школе, где мы учились, и – разумеется – судьбам отечественного образования. Были бы ресурсы, уж начали эту довольно трудоемкую в организационном отношении работу. Гарантирую: фильм получился бы жесткий, откровенный и ответственный. Фильм о живых людях и мертвой системе. Может быть, эта идея заинтересует кого-нибудь в Кемерове.

 

 

Школа перестройки

 

 

 

Татьяна Михайлова
Учитель начальных классов
Преподавательский стаж 25 лет

 

 

Так совпало, что я пришла работать в школу в достаточно тяжёлые для страны годы. Период перестройки сказался на всех отраслях жизни нашего государства. В том числе и на образовании. Если в советское время уделялось значительное внимание высокой дисциплине и строгому порицанию за отрицательные поступки, то с 90-х годов прошлого века стало всё меняться. И не во всём в лучшую сторону. В советской школе давали качественные знания и множество необходимых навыков. Различные соревнования стимулировали у ребенка личностный рост. Однако многое лежало только на высокой ответственности педагогов. В том числе, и ремонт помещений, изготовление пособий для учеников. Было достаточно большое давление на психику и идеологию. Не было ничего хорошего в том, чтобы требовать ото всех одинаковой успеваемости. Математика или русский не всем даются. Это зависит не от лени и глупости, а от природных задатков. Да и превращение учеников в серую массу в одинаковой форме - далеко не плюс.

Но творческое мышление в советской школе, да и в те 90-е годы, когда я начала свою педагогическую деятельность, развивалось лучше! Сочинений, диктантов, изложений, логических задач было гораздо больше. Современные тесты ЕГЭ можно отнести больше к области зубрёжки. Я думаю, что минус современной школы - переход на информационные технологии с отказом от письма. Когда печатаешь, мелкая моторика пальцев не развивается, что очень важно для правильного функционирования мозга. Но, в то же время, в советских школах невозможно было каждому самовыражаться. К этому относились с недопониманием. А выразиться только в сборе металлолома или макулатуры было сложно. Учителям, конечно, легче было справляться с дисциплиной на уроках, так как помощь была всесторонняя. Даже родителей можно было посадить рядом с ребёнком, отстранив от работы из-за плохого воспитания.

К несомненным минусам современного образования можно отнести и то, что, отойдя от советского образования, оно не слишком приблизилось к образованию, ориентированному на западную систему ценностей. Например, ЕГЭ недовольны и учителя, и ученики. Тесты ЕГЭ недостаточно продуманы. Формы сдачи подходят не всем детям. Система оценивания весьма несовершенна. Весь процесс обучения начинает строиться ради оценки. Подход усреднённый, ведь надо учить всех. Учителю не хватает времени опросить всех детей на уроке. Учащиеся перегружены занятиями. Однако, конечно, есть и плюсы в современной школе. Ученик получает за время обучения возможность очень расширить свой кругозор. Ребёнок учится работать, выстраивать отношения и общаться в коллективе. Отрабатываются необходимые коммуникационные навыки. Развиваются личностные качества. Таким образом, происходит его встраивание в социальную систему. Этому способствует включение во внеурочную деятельность, которая получила сейчас очень широкое распространение.

Но есть одно "Но". Сегодня наших детей учат, в основном, педагоги пенсионного и предпенсионного возраста. С одной стороны, хорошо. Опыта много. Но на смену же должен кто-то прийти? Выпускники вузов неохотно идут работать по специальности из-за невысокой зарплаты молодых специалистов. А ведь от молодых сейчас очень многое зависит в школах. Они уже получают новые знания о современных подходах к обучению и многое могли бы применить на практике. Чего нельзя сказать о педагогах с большим стажем. Но молодые специалисты всё-таки приходят к нам иногда и даже задерживаются. Это, конечно, те люди, у которых педагогика - призвание.

 

Школа настоящего и будущего

 

 

Мария Маметьева
Преподаватель русского языка и литературы
Преподавательский стаж 4 года

 

 

Уже в начале своей учительской карьеры мне повезло поработать в нескольких «небанальных» учебных заведениях города. Сначала был СТФ, так называемый, «пирожковый техникум» (Среднетехнический факультет КемТИППа). Там было интересно в педагогическом смысле. И я, и ребята понимали, что русский и литература совсем не их специальность, многие собирались на заводы и в автосервисы и не понимали, зачем им какие-то писатели и суффиксы с приставками. Старалась давать знания в лёгкой форме, больше внимания обращала на культуру речи и общую грамотность, не углубляясь в теорию языка. Мотивировала студентов тем, что даже автослесарю или кондитеру для успешной работы нужно общаться с людьми.

Параллельно я работала в одной из лучших, по моему мнению, школ города. Это мой родной и любимый Городской классический лицей. Тот самый, который напротив Парка Жукова. Там я и сама училась, поэтому с удовольствием согласилась вести там курсы для семиклассников. Приятно учить не просто умных, но одарённых детей, которые жаждут, чтобы их научили. Если бы меня спросили, какой я вижу идеальную школу, Городской классический Лицей соответствовал бы многим из желаемых критериев.

Когда ребёнок «задыхается» в обычной школе, когда ему скучно на уроках, потому что он знает больше учителя, когда вместо посиделок во дворе он предпочитает селекционировать горох на подоконнике и писать стихи – значит, нужно срочно поступать в Лицей, там таких «нестандартных» семьдесят процентов.

Сейчас я работаю в ещё одной интереснейшей школе Кемерова. Мне вообще везёт на положительный опыт работы и небанальные места. Это Православная гимназия. Скорей всего, многие сразу представят зашуганных детей, бормочущих молитвы вместо уроков. Ничего подобного.

В Православной гимназии работают потрясающие специалисты, это ещё одна школа, которая во многом соответствует критериям «моей идеальной школы». Например, духовно-нравственное воспитание. Об этом много говорят, но мало кто понимает, что это. В первую очередь, это дети, которые знают, что такое поддержка, взаимовыручка, ответственность за свои поступки, сострадание. В этой школе нет снобизма, присущего многим неформатным учреждениям, новеньких встречают тепло и помогают прижиться.

Ещё три важных критерия хорошего, успешного образования, которые соблюдается в Православной гимназии – это небольшие классы, от двух до четырнадцати человек, возможность посещать дополнительные уроки и секции прямо в школе, и «изюминка» на торте – языки преподают носители этих языков. В школе работали и работают учителя из Италии, Индонезии, Франции. Дети с удовольствиям не только учатся, но и общаются с носителями другой культуры, также у учеников есть возможность летом поучиться в школе, например, в Италии.

Естественно, уровень образования в Православной гимназии достаточно высокий. Я каждый раз приятно удивляюсь, насколько ученики стремятся получить знания, особенно это касается старшеклассников. Кроме того, дети не боятся высказывать своё мнение, что так ценно и важно в наше время. Некоторые из них уже открыли для себя путь писательства, что говорит о хорошем интеллектуальном развитии.

Не секрет, что многие недовольны современным образованием. У учителей небольшие зарплаты, но большие классы по 28-30 человек. Кто-то готовит учеников только к ЕГЭ, забывая об общем развитии и запросах времени и поколения. Кто-то, напротив, не может отойти от системы «советской» школы, которая тоже не удовлетворяет современным требованиям. Я сама, будучи школьницей (ещё до Лицея), видела откровенно плохих учителей, которые могли помочь разве что заработать педагогический невроз и отвращение к учёбе.

Думаю, дело в том, что должно быть призвание и хорошее материальное подкрепление. Определяя своё призвание, я год работала в скучном рекламном офисе среди ограниченных людей, поняла – что хочу преподавать, для меня провести урок – получить заряд неповторимых эмоций. А материальное подкрепление… Я смирилась, что не буду зарабатывать столько, сколько получают так называемые эффективные менеджеры, но ведь у каждого свой путь и своя стезя. Сейчас я в гармоничном состоянии между тем, что отдаю и что получаю.

Подводя итог, хотя рано мне подводить итоги. Я работаю всего четыре года, и много жду от будущего. Надеюсь, что мы сможем найти золотую середину между «успешно сдать ЕГЭ» и «стать гармоничным образованным человеком». Мне хочется, чтобы другие школы перенимали те преимущества, которыми обладают Лицей и Православная гимназия. Я жду, что государство, наконец, поймёт, как важно людям, от которых во многом зависит развитие будущих поколений, хорошо отдыхать и быть довольными и счастливыми, зная, что финансовая поддержка равна затраченным усилиям. Слушая страшные истории коллег из других школ, я надеюсь, что родители перестанут подрывать авторитет учителя и снова начнут прививать детям уважение к людям, которые дают им возможность хорошего будущего.

Я позитивна настроена. Трудно предаваться унынию, когда каждый день видишь маленькие, но результаты своих усилий. Когда понимаешь, что не просто «делаешь деньги», «втюхиваешь и впариваешь без смс и регистрации», а пестуешь людей, с которыми тебе жить в одном обществе. К тому же, дети из всех людей, пожалуй, больше всех заслуживают внимания и заботы. Они способны дать огромный эмоциональный отклик, заряд энергии и темы для серьёзной работы мысли. Подумайте, счастливы ли вы, отправляясь каждое утро продавать горящие туры или рекламные площади? А я, планируя уроки по пути в свою школу, счастлива.