«Всё ещё смотрю списки погибших – вдруг там ошибка»: друзья и близкие о новокузнечанине Юрии Новокшанове

Вчера, 25 декабря, под Сочи разбился Ту-154 российского Министерства обороны. Авиакатастрофа унесла жизни 92 человек. Среди них были военнослужащие оборонного ведомства, девять журналистов – съемочные группы «Первого канала», НТВ и телеканала «Звезда», а также Елизавета Глинка, врач и глава фонда «Справедливая помощь», известная как Доктор Лиза.

В Сирию летели 64 артиста ансамбля имени Александрова, чтобы дать новогодний концерт в сирийском Алеппо для солдат и офицеров. Ранее ансамбль уже неоднократно выступал в зонах боевых действий – в Афганистане, Югославии, Таджикистане и Чечне. Его история насчитывает 88 лет: именно хор ансамбля Александрова провожал бойцов Красной армии с Белорусского вокзала на Великую Отечественную войну. Но самая большая трагедия произошла в мирное время: 25 декабря в авиакатастрофе над Чёрным морем погиб весь основной состав ансамбля и его художественный руководитель, генерал-лейтенант Валерий Халилов.

В числе погибших артистов оказался и кузбассовец – 55-летний новокузнечанин Юрий Новокшанов. Шахтёр, решивший посвятить себя музыке, переехал в Москву более 15 лет назад: выступал сольно, пел с хором. В легендарный ансамбль поступил меньше года назад – в марте 2016-го...

В Новокузнецке у него остались 81-летний отец и двое взрослых детей, младший сын живёт с мамой в Тюмени. «Газета Кемерова» поговорила о Юрии Новокшанове с его друзьями и близкими.

 

Сергей Акольников, дядя:

 

– Юра родился в Новокузнецке. С самого детства увлекался музыкой и пением. Играл на аккордеоне. Когда ещё жил дома, закрывался в своей комнате и тренировал голос, тем самым радовал всех соседей.

Юрик был весёлым и жизнерадостным, всегда шутил. Одним словом – душа компании. Он навсегда останется в наших сердцах… 

 

Матрёна Михайлова, учительница:

 

– Юра в младших классах учился в нашей новокузнецкой школе №93. Из-за невысокого роста он сидел за первой партой в среднем ряду. Он запомнился мне добрым, немного рассеянным мальчиком. Получал только хорошие отметки.

Любовь Фролова, дочь Матрёны Михайловой, тоже помнит Юру Новокшанова: он был её одноклассником. После трагедии она созвонилась с другими учениками из того же класса и сообщила им страшную новость. Все вместе они выразили свои соболезнования, поделились, что часто смотрели выступления Юрия по телевизору.

«Улыбчивый был мальчонка в школе. И талантливый исполнитель. Не верится, что он был в том самолёте...», – с трудом говорит Любовь Фролова.

 

Светлана Новокшанова, бывшая жена:

 

– Мы с Юрой расстались 10 лет назад. У нас есть общий 11-летний сын.

Когда Юра приехал ко мне в Тюмень, то записался на занятия к известному педагогу Виктору Емельянову – учился петь по его системе. Получалось.

Он был из шахтёрской семьи, но всегда знал, что у него природный голос и поэтому не хотел идти по стопам отца. Сначала работал в шахте, но потом всё-таки ушёл – перебрался в Москву и посвятил себя музыке.

 

Ивейя и Денис Новокшановы, дети:

 

– Наши родители уже много лет в разводе. Но связь с отцом мы всё равно поддерживали: переписывались в «Одноклассниках», созванивались. Он был творческим человеком, много пел. Помню, что в детстве баловал нас разными подарками.

В день трагедии бабушка увидела сюжет об авиакатастрофе и узнала, что там находился ансамбль имени Александрова. Рассказала нам. Чуть позже мы увидели в новостях списки погибших. Сразу же позвонили дедушке – отцу нашего папы… До сих пор не можем поверить.

 

Нина Манина, подруга:

 

– Это был целеустремленный человек, который никогда не унывал. Мы с ним дружили со школы. Он был такой юморист, затейник. Вот одно из его высказываний: «Быть как все? Да ну... Вперёд и с песней! Смерти, увы, нет – придётся жить хорошо!» Так он говорил.

Юра после школы работал в шахте, был машинистом горного комбайна пятого разряда. Потом попал в Москву в 90-х – ему было уже 30 лет. Запел на Арбате, там его и заметили. Окончил Академию музыкального училища при Московской консерватории, потом поступил солистом в омскую филармонию, а затем и в новосибирскую оперу. После этого он выступал сольно в Москве, ездил по стране с гастролями.

В марте 2016 года его прослушали и приняли в ансамбль им. Александрова. Руководителю нравились его сольные выступления. Даже занимался с ним индивидуально некоторое время.

Юре было очень трудно, он уставал, но справился со всем. В ансамбле прижился, отношения были со всеми ровные. Так он писал мне о своём месте работы. О чём ещё говорили? В последнее время Юра много интересовался Древней Русью.

Мы с ним были очень дружны. До сих пор не верится в случившееся. Всё ещё смотрю списки погибших – вдруг там ошибка, и его в них нет.

 

Виктор Шурыгин, виртуоз-балалаечник Омской филармонии:

 

– Юрий был солистом Омской филармонии, нашим драматическим тенором. Пел русские народные песни, а мы ему аккомпанировали. С удовольствием исполнял «Всю-то я Вселенную проехал…». Также он любил петь и итальянские народные песни. Очень нравился ему репертуар Лучано Паваротти.
Мы очень много гастролировали с ним: по школам, санаториям, институтам. Юра был очень доволен тем, что мы плотно занимались его вокалом, тщательно подбирали репертуар.

Спустя три года он стал солистом духового оркестра. У него, наверное, такой характер: он всё время хотел двигаться куда-то, что-то новое искать и находить себя в этом. Пытался что-то поменять. Искал-искал и нашёл ансамбль имени Александрова. Мы так радовались, когда он обрёл там пристанище, нашёл по-настоящему своё место.

И в одну ночь такая трагедия. Это просто ужасно. Мы скорбим…

 

Александр Королёв, артист хора им. Александрова:

 

– Мы были друзьями, общались душа в душу, хоть и разница в возрасте у нас – 30 лет. Юрий позволял мне обращаться к нему на «ты». Мы пели вместе в хоре, когда я проходил срочную службу. Помню, что Юра часто просил меня сфотографировать его с другими артистами – на память. Такими встречами он очень дорожил.

Я бы хотел сказать ему сейчас: «Юра, я помню твою доброту, ты готов был отдать последнее, чтобы окружавшим тебя людям было хорошо. Я всегда тебя слушал, и в моей памяти ты останешься светлым и добрым другом…». 

 

Михаил Новокшанов, отец:

 

— Перед полётом мы созвонились с Юрой. Он сказал, что они летят в Сирию на один день: дадут концерт и сразу обратно домой. У него было хорошее настроение в тот день. После Сирии они должны были готовиться к новому концерту — в Чехии.

Когда они взлетали, я переживал за него. У меня телефон был подключён в то время к интернету. Как только появилась информация, что самолёт исчез с радаров, я сразу почувствовал: мой сын умер...

В Москву я не полетел: мне стало слишком плохо. Ещё и возраст даёт знать: мне 81 год. Всеми делами занимается моя родная сестра — ей разрешили сдать анализы на определение родства, когда поднимут тела. Пока он покоится в море. Возможно, привязанный ремнём к креслу...

Мы виделись с ним в последний раз в январе этого года. Он приезжал ко мне в гости в Новокузнецк в период своего 20-дневного отпуска. Говорил, что мечтает попутешествовать по Европе с ансамблем. Он вообще был так воодушевлён, когда попал в него: «Папа, я буду ездить по разным странам!». За 10 месяцев работы в этом ансамбле ему удалось побывать в Туве и Румынии.

Мой Юрка был таким простым парнягой: кто-то загрустит в компании, он тут же на помощь — и настроение поднимет, и разговор поддержит. На память о сыне у меня остались записи его песен на дисках. Включаю сейчас и сердце болит...